- Не сейчас, дружок.
Осёл успокоился, мотнул головой и продолжил идти, как только слегка седовласый мужчина отпустил его. Женьен в душах вздохнул и даже слегка порадовался за этот случай. Спотыкаясь, поскальзываясь и удивляясь каменным остаткам растений и, возможно, животных, четвёрка путников вышли на небольшую, размером скромного крестьянского огорода, поляну. Здесь вполне можно разбить палатку на десяток человек и поставить котёл для варева. Ещё при желании можно и потанцевать не слишком размашистый танец, места всё-таки немного.
В целом, поляна ничем не отличалась от прочих. Только деревья вокруг росли слишком плотно, а в её центре виднелся пень с фиолетовыми точками. Эта фиолетовая крапинка слегка мерцала и перемещалась по телу пенька. Сам же пень вполне сгодился бы в качестве стола для шести человек, не меньше.
“Дьявольщина”. – подумал Дидфит. “Это же сейчас будет колдовство твориться! Не угодно Господу сие. Да и можно же и пешком дойти, чего срезать?” – пожал плечами воин, вызвав удивлённый взгляд оруженосца. Девушка подошла к пеньку, залезла на него и вскинула руки перед собой, вызвав танец фиолетовых точек на пеньке, а сам остаток дерева выпустил из себя щупальца, сотканные из чёрного тумана. “Вот же дьявольская сила!”. – Бертольд взялся за палку и чертыхнулся.
- Женьен, достань меч! – приказал Дидфит.
- Да, господин. – юноша взялся за эфес оружия.
- Не нужно, добрые воины. – сказала девушка. – Тут место для магии, не для стали.
- Только стали я доверяю больше. – отрезал рыцарь. – Женьен, будь готов.
- Как пожелаете. – хохотнула девушка и эхо её смеха разнеслось по лесу во все стороны.
- Надеюсь я близко к своей цели. – сказал рыцарь себе под нос и снял шлем, прикреплённый к сумке на спине осла, после чего надел себе на голову.
Что-то стало происходить. Что именно воин не понимал, но игра сгущающихся теней с чёрными щупальцами резко устремилась вперёд, к востоку, и стала собой раздвигать деревья. Извечные жители леса слегка трещали и шелестели листьями, но повиновались неведомой силе. Пенёк стал гореть фиолетовым огнём, а девушка на нём выгнулась в дугу и слегка приподнялась над ним, не касаясь ногами. От такого зрелища у слуги короны перехватило дух, а у его оруженосца вызвало только отвращение.
- Колдовство и проявление злой, дурнопахнущей силы. – бросил презрительно Овива.
- Ну, дурнопахнущая тут не сила. – пожал плечами Бертольд. – Виноват, мне тоже немного ст…не по себе.
- Нет, сир. Вы не поняли. – принялся объяснять Женьен, не обращая внимания на настоящий запах, исходящий от рыцаря. – Я боевой фратрис, и могу чувствовать хорошую магию и вредоносное колдовство. А это именно оно. – оруженосец тыкнул пальцем в раздвигающие деревья щупальца.
Фиолетовые молнии били тут и там, опасно близко к путникам, заставляя их прижиматься друг к другу ближе. Поднялся неистовый гул и ветер больно бил по щекам листвой и мелкими ветками.
- Это в пределах разумного? – спросил Дидфит, покачиваясь от особо сильных порывов ветра.
- Не думаю, сэр. – отозвался Женьен.
- Успокойтесь, мальчики. Всё в порядке. – заверила девушка, не поворачивая головы.
- Ведьма. – пролепетал рыцарь. – Как пить дать, - ведьма.
- Да, ведьма. Хорошо, что догадался, старик. – посмеялась синеглазая.
- Я не старик. Я… - Бертольд призадумался. – Созревший.
- Ещё как созревший. – смех девушки снова эхом разнёсся вокруг.
Напряжение в воздухе нарастало. Кроны деревьев стали сплошной стеной, и раздался громкий хлопок, разгоняющий их в стороны, отчего спутники ведьмы упали наземь, хватаясь за сердца. Слегка седовласый мужчина встал и едва держась на ногах от ужаса спросил:
- Так тоже должно быть?
- Да. – коротко ответила парящая над пеньком девушка.
Немного посветлело, но как раз так, что стало возможно более-менее отличать цвета. Ветер не утихал, а дождь стал лить как из помойного ведра крестьянина. Ударил гром и засверкала молния. Буря пришла сюда, и будь осторожен странник, не нашедший укрытия до её прихода.
– Сир, это всё странно и опасно. На уроках в аббатстве нам о таком говорили. – перекрикивал оруженосец бурю и прислушался к своему телу. Несколько ударов сердца спустя, юноша спросил своего господина. - А ещё, вы не чувствуете некой скованности?