Толпа мокрых и зловонных тел приблизилась уже очень близко. Бертольд, увидев, что времени на раздумья не осталось, схватил последний трофей, быстро поднялся и кинулся к остолбеневшему у котла Овиве. Юноша смотрел на жижу в котле, и чувствовал что-то вроде дурноты вкупе с сильным запахом крепкого напитка и лёгкого одурманивающего чувства в голове. Пустая фляга для воды ожидала своего часа в опущенной руке, но всё никак этот час не наставал. Бертольд подбежал к юноше, посмотрел на его застывшее лицо и гневно крикнул, яростно при этом жестикулируя:
- Ты что, зачерпнуть что ли не можешь?!
- Я…я… - замялся оруженосец и неуверенно приподнял флягу. – Не то чтобы…просто я…сэр…ну это же… - Овива скривился, ладонью указывая на содержимое котла.
- Я же не буду этого делать! Я рыцарь! – Бертольд выпрямился и приложил руку к груди. – Давай, мальчишка! Так и приходится взрослеть, никуда не деться! Вот тебе! – воин дал юноше подзатыльник.
- Но…сэр, я не…
- Вот тебе ещё! – рыцарь дал тумака по спине юноши, заставив того ойкнуть и зажмуриться. – Ещё хочешь?
- Оах! – издал подошедший сзади мертвец, схватил рыцаря за руку и потянул к себе.
- Ах ты дохлый полудурок! – возмутился воин, схватил утопленника за волосы одной рукой, а второй двинул ему снизу-вверх по подбородку с возгласом. – Апперкот! – что-то в теле противника хрустнуло, голова запрокинулась назад, оголяя кости, зеленоватую мёртвую плоть и выплескивая из разрыва гнилую воду.
Мертвец упал на спину, что-то принялся бубнить и руками взялся за голову, после чего стал её тянуть вперёд. Всё это сопровождалось бульканьем и хрустом. Рыцарь несколько мгновений смотрел на это сжимая зубы и растягивая губы в улыбке, при этом его брови то поднимались, то опускались. Оруженосец же, видевший в монастыре детальные картинки этих существ, не слишком изумился, но желудок от запаха гнилой воды, зрелища, и близости котла, давали свои плоды, ударяя по телу и духу юноши. Особенно по телу, сжимающемуся внутри как по злой воле диавола.
Нежить наступала, протягивала свои сочащиеся водой руки к живым телам, желая ощутить их тепло и отобрать его, погасить огонь жизни, лишь бы холод глубин немного отступил. Люди отчаянно сопротивлялись. Один неловко пытался рубить головы, но меч всё время застревал в костях, и его после каждого удара приходилось с натугой вытаскивать. Второй, более зрелый, сильными ударами палки и бронированным кулаком отбивал головы мертвецов или сворачивал им шеи. Утопленники же в свою очередь пытались укусить живых, повалить их на землю, забить кулаками, и просто задавить числом и своими телами. После некоторого времени боя, мужчина в смешанном комплекте защиты выкрикнул:
- Бежим, Женьен! Пробуй вырваться! А-а, чтоб тебя в твою дохлую… - фраза рыцаря оборвалась, когда два мертвеца свалили его с ног.
- Господин! – выдёргивая оружие из плеча утопленника выкрикнул юноша, тут же получивший сильный удар в голову. Носом пошла кровь, перед глазами темнеет, три искажённых сморщенных лица приближаются к глазам. – Спаси и сохрани… - выдохнул Овива, готовясь к смерти.
- А ну-ка пошли отсюда, негодники! – раздался знакомый Бертольду голос. – Кыш-кыш! Ходить по дну болот вы научились, а с людьми ладить нет? А ну кыш! Кому сказала? – причитал голос, твёрдо при этом приказывая.
Мертвецы, склонившиеся над путниками, стали быстро, насколько могли, подниматься и что-то недовольно булькать, мычать и невесть ещё какие звуки издавать. Люди могли наблюдать как утопленники, весьма для них быстро, разбегались в разные стороны. Бертольд приподнялся на локте и посмотрел в сторону, откуда слышался голос. Увидев его источник, рыцарь округлил глаза, его челюсть слегка отвисла. Оруженосец тоже приподнялся через силу, повернул голову в ту же сторону что и Дидфит. Глаза юноши забегали по сторонам, сразу на ум стали приходить защитные заклятья, но голова тут же стала раскалываться. Но воин, вспомнив имя, радостно воскликнул, махнув рукой: