Молча встав из-за стола, я изобразил легкий поклон, и проговорил – Извиняюсь перед вами, я думал, вы предлагаете мне выпить за этого наказанного мной солдата. – И после, не дожидаясь его ответа, взял кубок и залпом осушил, стоя. Спустя час, я понял, что могу опьянеть, но, правда, для этого мне надо выпить ну очень много. Когда к нам зашёл посыльный из госпиталя с сообщением о том, что солдата спасти не удалось, и он помер, то Римион был уже не в состоянии, поэтому ответил за него я, как можно быстрее спровадив его за дверь. Ещё через полчаса, когда мы уже были в кондиции, и если я ещё соображал нормально и стоял на земле ровно, хотя и, покачиваясь, или это стены покачивались, но не важно. То сотник на ногах не держался, вспомнив свою ускользающую мысль, я вспомнил, что у меня там ещё десяток на площадке остался дожидаться и Ракхель которого потерял на той же площадке, и попросил его включить в мой десяток, раз уж у меня в нём образовалась свободная вакансия. Будучи в хорошем настроении Римион сразу же подмахнул приказ о его зачислении и отдал мне. После мы ещё выпили, потом ещё и ещё. Дальше всё было как в тумане, я принимал свой десяток, в этот раз обошлось без плетей и попыток неповиновений. После были занятия, но их я запомнил плохо, туман сгущался. Наконец я открыл глаза, оглядевшись, я, увидел себя в незнакомой обстановке. Собравшись и оглядевшись, я нащупал рядом с кроватью прислоненные рукояти сабель и чуть расслабился. Оглядев коморку, в которой находился мне, пришло в голову что это, наверное, моя комната, которая полагается мне как десятнику. Воспроизводя все, что вчера наворотил, я понял, репутацию себе я обеспечил.
Выглянув в окошко, я увидел, как розовеет небо, намекая на то, что скоро будет рассвет, а значит, скоро надо будет командовать подъём своему отряду, но пока ещё есть пара часов то можно и размяться. Оставив доспехи в комнате, я штанах и рубахе, вышел на улицу, держа две сабли. Ощущая прохладный ветерок на коже, я в очередной раз отметил, растущую со временем тактильность кожи.
Достав сабли и прокрутив их медленно, разогревая кисти, я принялся за привычную фланкировку, и отработку карусели, как назвал мой стиль боя учитель. Суть карусели это бой в полном окружении, когда вокруг нет друзей, а только одни враги. Очнулся внезапно, и плавно закончив тренировку, осмотрелся. Вокруг меня стояло трое десятников и десятка полтора будущих бойцов. Двое кстати из моего десятка, когда десятники увидели что я вышел из боевого транса, то предложили дружественные спарринги по утрам на учебном оружии. Не видя в этом ничего плохого я согласился и после этого мои утренние тренировки стали более веселыми, разнообразившись каждодневными тренировочными поединками с десятниками.
Закончив тренировку, я поболтал с десятниками, обсудив будущие совместные тренировки, но всё рано или поздно заканчивается, и пришла пора нам расходиться для подъёма своих десятков. Придя в нашу казарму, я застал интересную ситуацию, весь десяток сидел, окружив тех двух, кого я видел сегодня на тренировочной площадке, а так же Ракхеля, пытая его расспросами обо мне. Хмыкнув, я привлек к себе внимание и весь десяток как один рассыпались по комнате. Если бы я не услышал раньше их обсуждения, то никогда бы не подумал что всего минуту назад, они все вместе, дружно перемывали мои кости.
Давая им время переодеться, я присматривался к ним, особенно стараясь каждому заглянуть в глаза, и что мне показалось странным, злости или гнева в них я не увидел. Похоже, убитый мною воин был здесь нелюбим, и терпели его только за силу, которой он был не обделен. Сходив в столовую и поев, через два часа уже ближе к десяти часам, нас собрали на плацу и в этот раз мой взвод, не был белой вороной, все аккуратно одеты и ровной линией они стояли наравне с остальными, ну и конечно я во главе. Когда сотник Римион вышел на утреннюю проверку с задержкой в пять минут и весь помятый, все отводили взгляд, стреляя им в мою сторону. Похоже, слухи здесь разлетаются очень быстро, делая лицо кирпичом, я старался не обращать внимания на перекрещивающиеся на мне взоры. Римион избрал ту же тактику и теперь уже мы двое держали лица кирпичами, не обращая внимания на косые взоры. Надо отдать должное опыту сотника, ежедневный смотр он провёл образцово, как будто и не было у него вчера похмелья.
Когда смотр был закончен, и десятки начали расходиться, многие хотели посмотреться на продолжение нашего общения, а то и подслушать разговор, но их надежды не оправдались и мы, молча ничего, друг другу, не сказав, разошлись.