- Дмитрий, это была последняя подвода, остатки отряда барона Экросса с ним во главе, остались прикрывать наш отход, все десятники, отправившиеся со мной, поступили так же. Я в таком состоянии не смогу принять командования. Надо держаться, помощь скоро должна прийти, и возможно уже в пути, я надеюсь, что не прогадал с командиром. – Я уже хотел ему ответить, как заметил, что он потерял сознание. Подозвав медицинский персонал, я передал его им на руки и если бы не десятки скрестившихся на мне взглядов, то взвыл. Сделав над собой усилие, что бы эмоции ни проступили на моём лице, я пересчитал охрану и дал волю эмоциям. Из двух десятков охраны, всего пятеро были в строю, а остальные еле держались на ногах. Успокоив гарнизон, я пошёл разбираться с подводами и обнаружил, что одна из них отличается по конструкции. Из любопытства я хотел заглянуть в неё и отметил, что она заперта. Это всколыхнуло во мне нешуточный интерес, оглядевшись, я, не увидел никого из гарнизона. Действуя, мечем, как ломиком я отжал дверь, залез в повозку, и огляделся. Вокруг меня стояли сундуки, откинув крышку одного из них, я выматерился от удивления и переполнявших меня эмоций. Внутри лежало серебро, точнее серебряные монеты. Кинув взгляд на остальные сундуки, я ради интереса проверил и их, всего было семь сундуков, пять из них были набиты серебряниками, один медной монетой, и один полновесными золотыми. От количества благородного металла у меня на мгновенье вскружило голову, но собравшись, я стал думать о возможностях, открывающихся передо мной. Выйдя и заперев как смог дверь заново, я весь день посвятил обороне крепости, но мысли мои постоянно возвращались к драгоценной находке. Уже под вечер, прогуливаясь по крепости, я забрел в остаток подвала, зайдя в него, я начал осматриваться, это было помещение метров сорок длиной и метров тридцать шириной. Осматривая зал, я не знал, что я ищу, взгляд блуждал по стенам, которые давно заросли плесенью и теперь подвал пах сыростью. Одна из стен при этом показалась мне подозрительно гладкой. Подойдя к ней и срезав мох, который успел на ней нарасти за многие годы, я увидел кирпичную кладку, которая выгодно отличала эту стену от остальных. Простучав стену на пустоты и убедившись, что их там нет, я, используя свою силу выдолбил нишу в кладке, просто вынув несколько кирпичей из неё, стараясь действовать максимально аккуратно. После я как можно незаметнее, вышел к расположению повозок, и заново открыв дверь фургона, вынес ларец с золотыми монетами. Стараясь держаться в тени, я добрался до подвала и упрятал ларец в выдолбленную ранее нишу, после этого заложив её и укрыв мхом, я отошёл и критически осмотрел её. Полюбовавшись на результаты своей работы, и приметив ориентиры для будущего посещения. Я отвернулся и, отряхнув руки, быстрым шагом вышел во двор. Поднявшись на стену, я посмотрел в том направлении, где раньше располагался лагерь снабжения, весь день мы любовались тем, как он догорал разграбленный королевскими диверсионными отрядами. Что было странным, так это то, что к крепости ни один из этих отрядов так и не подошёл. Так за раздумьями я начал обходить стену, и заметил нечто странное, странное настолько, что я аж остановился. Вокруг было непривычно, тихо вытащив один клинок, и пригнувшись, я стал медленно продвигаться по стене, и тут же услышал звук, за который сразу зацепился мой слух. Шуршание подошвы по камню, это был мимолётный звук, но мне этого хватило и я, стрелой метнулся к небольшому сигнальному колоколу, который находился неподалеку от меня. Подбежав к нему уже не скрываясь, я чуть не налетел на пару, выставленных в мою сторону мечей, мечей, обагренных кровью моих подчинённых, которые сейчас остывали в сторонке. Мгновенно оценив сложившуюся ситуацию, я перерезал одному диверсанту горло, и сошёлся в жесткой рубке со вторым. Своим напором я оттеснил его от колокола и увидел, что они успели перерезать шнур для колокола, и позвонить в него теперь не было возможности, хотя, я примерился к скалящемуся мне в лицо противнику и улыбнулся в ответ. От моей не к месту улыбке, хотя скорее это напоминало оскал, он опешил, а я отвел свободную руку и, достав один из закрепленных на броне кинжалов зарядил его энергией и запустил прямо ему в грудь. Его подвела самоуверенность, благодаря которой он решил принять удар прямо на прочный даже с виду нагрудник. Выражение его лица изменилось, когда кинжал на полной скорости пробил его панцирь, как раскаленный нож проходит сквозь масло, и вонзился ему в грудь по рукоять. Подскочив к нему, я выбил у него из ослабевшей руки меч, и, подхватив его на руки, швырнул прямо в колокол. Звон раздался знатный, а в угасающих глазах диверсанта я до последнего я читал неверие в происходящее.