— Кто говорит о войне? — спрашиваю я, убирая планшет в сторону на зеркальный столик.
Покалывание беспокойства пробегает вниз по позвоночнику. Когда ангелы идут на войну, весь мир стирается дочиста их яростью.
— Все курсанты академии.
Сэмюэль засовывает одну из моих декоративных подушек под голову, устраиваясь поудобнее. Его волосы такого же цвета, что и у меня — темно-золотые пряди, обрамляющие сильное лицо и мягкие зеленые глаза.
— Новый виток слухов начался на этой неделе, а командир Гарет не преподает. По какой еще причине ты думаешь, лучшие инструктора не учат новобранцев? Вероятно, он готовится к чему-то большему.
Я сажусь.
«Или он наказан. Из-за меня».
— Он в суде?
Я боюсь за него, если так оно и есть. Всем известно, что суд архангелов смертоноснее, чем поле боя.
— Это то, что я слышал. Я серьезно подумываю двинуться в столицу все разведать. Ты вернешься к службе на следующей неделе или около того, а потом мой отпуск закончится. Мне нужно ехать сейчас, если я собираюсь что-нибудь узнать.
— Я с тобой.
Он усмехается:
— Раскатала губу. Тебе разрешено быть только дома. Мама ни в коем случае не позволит тебе уйти.
— Значит, мы не скажем ей.
— Ха! — Сэмюэль садится. — Я не собираюсь из-за тебя влипать в неприятности. Кроме того, ты же не хочешь заполучить рецидив. Сейчас полеты на дальние расстояния могут вернуть все обратно на круги своя.
— Если мы собираемся на войну, мне нужно оказаться в воздухе чем раньше, тем лучше, — спорю я. — В любом случае, ты единственный — кто сейчас в отпуске, и находишься со мной.
Он вскакивает на ноги.
— Только не надо ехать из-за чувства вины. Позволь мне узнать, что происходит, прежде чем ты всех перебудоражишь. Я позвоню тебе, когда у меня появятся новости.
— Сэмюэль. — Я тоже встаю. — Мне НУЖНО пойти с тобой.
Мне нужно поговорить с Гаретом. Мне нужно, чтобы он рассказал мне, что происходит.
Мой брат пожимает плечами:
— Хорошо. Получи разрешение от мамы, и мы отправимся вместе.
— По рукам.
С утра первым же делом Сэмюэль отправляется в путь. Я стою рядом с нашей матерью, пока он мощно и грациозно поднимается в небо. Мои крылья вздрагивают от желания расправиться и поднять меня вверх.
К сожалению, моя мать была непоколебима, даже когда я доверилась ей. Я не должна гнаться за командиром, заявила она. Когда или если, он будет готов, Гарет сам придет ко мне.
Мой брат помахал рукой, прежде чем унестись прочь, оставив меня одиноко стоять, после того как мама вернулась домой.
Не в силах вынести и минуты в ловушке стен своей спальни, я поворачиваюсь спиной к дому и бреду через сад, направляясь к дикой земле за его пределами.
Наш дом находится на приморской скале, окруженной колышущейся травой и бескрайними пейзажами. В прежние времена, контрабандисты использовали пещеры береговой линии для хранения незаконных грузов, ввозимых в страну. Теперь же побережье поручено моей матери и охраняется теми, кто служит под ее командованием.
Достигнув края, я закрываю глаза и чувствую соленый бриз на своем теле. Если Гарет лишится командования, простит ли он меня когда-нибудь? Он отдал всю свою жизнь легиону, пожертвовал чувствами ко мне.
— Я не всегда буду рядом, чтобы поймать тебя, Анналиса.
Мои глаза распахиваются. Гарет парит над обрывом, его массивные крылья машут в ритмичном молчании. Он одет в джинсы и белую футболку, и я жадно смотрю на него, потому что никогда прежде не видела его ни в чем, кроме формы. Мое сердце начинает болеть и кровоточить от взгляда на него — непринужденного и расслабленного. Я хочу эту сторону в нем. Я хочу его всего.
— В этом вся проблема, да? — Я делаю шаг назад. — В этом причина, почему Вы не можете быть со мной.
Приземлившись в созданном мной для него пространстве, Гарет складывает крылья. Он величественно возвышается надо мной, высокий и темный, командир во всей своей красе. Его вид бурлит мою кровь — примитивная реакция на его, с легкостью испускаемый, сексуальный магнетизм. Память услужливо дает мне вспомнить каково это — чувствовать его за спиной горячего и твердого. Стальной контроль делает его врожденную чувственность еще притягательнее.
Я смотрю на Гарета и хочу секса. Он заставляет меня жаждать самых темных и неприличных удовольствий.
— Я слышала, что вы были в суде, — выдавливаю я.