Бредли порылся в карманах, достал щипчики и отрезал кончик сигары.
— На конверте была марка, — продолжал Уиллоус. — У того, кто, приклеивая, лизнул ее, четвертая группа крови.
Бредли убрал щипчики в карман.
— На руке у Ли, когда он пропал, было обручальное кольцо и золотые часы «лорус». Они исчезли, — сказал Уиллоус.
— Ломбарды?
— Я работаю над этим.
— А что говорят люди, с которыми он работал? Друзья?
— Пока ничего.
— Когда он в последний раз ездил в Лас-Вегас?
— В августе.
— Может быть, вам позвонить в Вегас? Вдруг тамошние полицейские что-нибудь о нем знают?
Уиллоус кивнул.
— Мелинда, — сказал он, — очень старается защитить своего брата. Я думаю позвонить в Бостон и проверить, что он делал в субботу и воскресенье, когда Ли был убит.
— Ты его подозреваешь?
— Нет, только мне кажется странным, что он до сих пор не приехал.
Бредли чиркнул одной из своих больших кухонных спичек о бок своего рабочего стола, поводил ею вокруг сигары и выпустил в потолок облако кубинского дыма.
Это был его способ сообщать, что аудиенция окончена.
Глава 14
Гаррет читал какой-то журнал, привлекший его внимание фотографией сексапильной светловолосой киноактрисы на обложке. Это был «Ньюсуик» или «Пипл». Билли всегда с трудом их отличал. Он пил пиво и смотрел, как Гаррет бегает глазами по странице туда-сюда, вверх-вниз. Гаррет был единственным человеком из тех, кого Билли знал, который шевелил губами, даже разглядывая картинки.
Его ноги, обутые в сапоги, лежали на кофейном столике. Билли лягнул его в лодыжку.
— Чего читаешь?
— Тут про Берта Рейнолдса. Носит ли он парик.
— Волосы производства фирмы Дюпон, — сказал Билли. — Он их даже не причесывает, а пылесосит.
— Думаешь? — Гаррет перевернул журнал, чтобы посмотреть на фотографию с другой стороны. — А мне кажется, они настоящие.
— Синатра же ходит в парике, так? Я хочу сказать, что это всем известно, но, глядя на него, этого не скажешь. Все зависит от того, сколько денег на это потратить.
— У них-то денег куча, — сказал Гаррет. — Оба небось миллионеры.
— У нас тоже может быть столько, — заявил Билли.
— Ну да, конечно.
— Ну, почти столько, — не сдавался Билли.
— Я думал, что Мадонна уже бросила петь, или умерла, или еще что-нибудь такое, а она вот она, посмотри, — сказал Гаррет, перевернув страницу.
— У меня есть отличная идея.
— Она ни за что не согласится.
— Я говорю о том, как нажить кучу денег.
— Да? И сколько же на этот раз?
Билли хотел заинтриговать Гаррета, но не совладал с собой и выпалил сразу:
— Может быть, полмиллиона!
Гаррет закатил глаза, как будто решил, что Билли чокнулся.
— Ну, это уже более реально. В «Макдоналдсе» ты говорил о паре миллионов. Ты уже начинаешь здраво рассуждать.
— Я думаю, нам стоит ограбить инкассаторскую машину.
Гаррету эта мысль показалась очень забавной. Тут было над чем посмеяться.
Билли закурил.
— Я тебе сейчас кое-что покажу, — сказал он, подождал, пока Гаррет успокоится, и вышел из гостиной. По его напряженной спине было видно, как он зол.
Гаррет не совсем понял, что ему следовало делать: идти за ним или ждать здесь?
— Эй, Билли, — позвал он.
Билли вернулся и остановился у столика напротив него. В руке он держал кольт «питон».
— А может быть, это и правда неплохая идея, ограбить инкассаторскую машину, — торопливо проговорил Гаррет.
Билли положил палец на спуск. «Питон» издал резкий двойной щелчок.
— Эта штука заряжена?
Билли присел и поднял руку.
— Готовься к смерти, сволочь, — низким хриплым голосом сказал он.
— Прекрати дурью маяться, — прошептал Гаррет, глядя на черное дуло кольта.
Билли нажал на спусковой крючок. В лицо Гаррету ударило желто-оранжевое пламя. Выстрел, казалось, прогремел у него внутри черепа и бессчетное количество раз повторился эхом в каждой комнате дома.
Он вскрикнул от боли и схватился за лицо обеими руками.
— Билли, ты что!
Патрон был холостой. Билли сам переделал его из боевого «магнум», зажав в тиски и вынув запал. Только он не рассчитал — в патроне остались частички пороха. Они-то и попали в лицо Гаррету.
— Успокойся! Это всего-навсего холостой выстрел, — сказал Билли и рассмеялся. — А шарахнуло все равно здорово! Теперь я понимаю, почему полицейские всегда ведут себя, будто они самые крутые. Когда у тебя на поясе висит такая игрушка, действительно становишься крутым.