- Продолжайте, - сказал Осадчий.
- В сорок четвертом, - говорил Данилюк, - призывали в армию. Вечером военком отпустил домой, утром меня ждали на сборном пункте. А ночью нагрянула шайка Рогозного... Схватили с женой и дочкой... У нас на глазах изрубили семью красноармейца. Олеся упала без чувств. Я держу дочку, что делать - не знаю... Рогозный сунул мне дулом автомата в подбородок и сказал...
- Что именно? - спросил Свиридов.
- Он сказал: "Запомни, Данилюк, с этого часа ты служишь нашему святому делу. Будем разом хлебать горе за самостийну Украину. Если продашь, тебя и твою семью постигнет такая же кара..." Вот так я...
- И как вы отрабатывали? - спросил Осадчий. - Чем занимались?
- Писал листовки, воззвания... - невесело произнес Данилюк.
- А как вы оказались на Западе? - спросил Свиридов.
- Ворон, Жар и я очутились там по воле Клима Рогозного, зверхника краевого провода.
- Надо понимать - руководителя, - уточнил следователь.
- Да, так надо понимать. В местечке Камфбейрен, недалеко от Мюнхена, нас учили в шпионско-диверсионной школе.
- Дальше что? - спросил Осадчий.
- Привезли на Висбаденский аэродром. Оттуда самолетом без опознавательных знаков... ночью сбросили на территорию Польши. В нашей группе был и американский разведчик Хельмар. Он мне предложил работать на американскую разведку. Я вынужден был согласиться.
- Цель его появления? - спросил Осадчий.
- Прибрать к рукам националистов, недовольных Советской властью и новыми порядками в Польше, и заставить работать на них. То есть на американцев...
- Почему вы прибыли сюда только с Вороном?
- Должен был уточнить обстановку, а затем Хельмара и Жара переправить через границу.
- Вам Рогозный доверяет? - справился Осадчий.
- Кажется, доверяет.
- Со своей женой встречались? - спросил Свиридов.
- Мне запрещали. Но перед уходом на Запад я заскочил на один день... Знаете, после посещения семьи я хотел пойти с повинной.
- Что же помешало? А? - Осадчий метнул быстрый взгляд из-под бровей.
- Слишком далеко зашло. За мной следил Гук - "служба безпеки". Кто пробовал порвать с подпольем, гибли в удавке эсбистов.
- Вот вы сдались, так сказать, физически, - Осадчий вышел из-за стола. - Но меня больше интересует моральная, нравственная сторона. Говоря иначе, ваши убеждения.
- Возьмите под защиту семью, - начал горячиться Данилюк. - А я готов заявить где угодно... Украинское правительство в эмиграции - ложь, и верховный провод - ложь! Все ложь... Правители готовы перегрызть друг другу глотку... Все подбирают крошки хлеба со стола американской разведки, английской... А хочешь жить сытно - делай что прикажут.
- А вы могли бы снова вернуться в подполье? - Осадчий пристально поглядел на собеседника.
- Нет!
- Ну, а помочь нам?
- Не знаю! Право, не знаю...
- Когда вас ждет Рогозный? - спросил Свиридов.
- Август и сентябрь. Первые десять дней.
Граница. На строительство питомника для служебных собак лейтенант Захарин, старшина Дзюба, пограничники таскают бревна, строгают доски, стучат топорами. Работа идет споро.
К заставе подъехал "газик", из него вышел Сушенцов.
- Товарищ майор! - доложил начальник заставы лейтенант Захарин. - На участке границы происшествий не случилось. Застава зажимается строительством питомника для служебных собак.
Начальник, отряда подал руку лейтенанту Захарину и старшине.
- Размахнулись, - сказал Сушенцов. - Не только воевать умеете, но и созидать.
- Потыхесеньку строим, - сказал Дзюба. - Это лучше, чем воевать.
- Я понимаю, Кузьмич. - Сушенцов дружески его похлопал по плечу. Хлебнули мы с тобой... Всю войну до Берлина... А помнишь охрану Карлсхорста при подписании фашистами акта о безоговорочной капитуляции?
- Как не помнить, товарищ майор, сам Верховный благодарность послал.
- То-то же, Кузьмич... Тебя и сейчас в округе ждет награда.
- Это за что же?
- Не за красивые глаза... Показывайте стройку!
Капитан Левада находился в приемной начальника войск генерала Свиридова. Из кабинета вышел сияющий старшина Дзюба.
- Что раскраснелись, как с мороза? - поинтересовался Левада.
- Орден Красной Звезды! - Дзюба выпятил грудь, показывая награду.
- Дела тут, видать, горячие...
- Да так, потыхесеньку, - улыбнулся старшина.
- Поздравляю. - Капитан протянул руку. - Как вас величать?
- Гавриил Кузьмич Дзюба. Ну а иные зовут просто - Кузьмич.
- Павел Левада.
Генерал Свиридов сидел в своем кабинете. За его спиной - портрет Ленина. На стене - схема участка пограничного округа.
Дверь в кабинет открылась. Вошел Левада. Пытался официально доложить, но не успел - очутился в объятиях генерала.
- Ну что же ты, капитан! - сказал в сердцах Свиридов. - Не мог позвонить из Киева? А, Павло?.. Это не в пограничном характере!
- Извините, товарищ генерал, - растерялся Левада. - Я думал... Мало ли у вас в отряде было старшин?
- Такое забыть нельзя... Ну, ладно, садись, рассказывай. - Свиридов показал на стул. - Где тебя гоняли военные пути-дороги? Сушенцов говорил, что потерял тебя в сорок втором.
- Да, именно в сорок втором. Сначала вышел к своим. Потом закончил ускоренные офицерские курсы - и в тыл... Партизанил в Белоруссии, здесь, на Украине. Разведка была моей стихией, что ли. Войну закончил в Варшаве... Получил ранение. Но, как видите, жив-здоров.
- Ну, и слава богу, - улыбнулся Свиридов. - А потом что?
- Окончил курсы в Киеве - и в Среднюю Азию. Не успел врасти в обстановку, и тут как снег на голову - телеграмма!
- С Сушенцовым встречался?
- Пока нет. Но слышал, он здесь.
- Это я вас, чертей, собрал под свое крыло. И, как говорится, не по родственному признаку, а по делу. Я тебе скажу, здесь горячий участок границы. Позарез нужны опытные люди.
Свиридов прошелся по кабинету. Левада молча следил за ним.
- А мне, ка.к говорится, тоже досталась работенка, - продолжал Свиридов. - Разведывательно-диверсионные группы в тылу фронта были моей стихией, как ты изящно выразился... Да... А теперь - ближе к делу... Квартиру тебе отвели в центре города. Располагайся.
- Я бы хотел в отряд Ильи Петровича, - несмело возразил Левада.
- У начальства другое мнение. А с начальством не спорят. Снимай офицерские доспехи и меньше шастай по городу. Что касается Сушенцова, то послезавтра повидаетесь с ним у секретаря обкома. Он отпросился на сутки по своим личным делам, так что время у вас будет.
- Все ясно! Разрешите идти? - Левада приложил руку к виску.
- Пожалуйста! И вот еще что. Приедет Сушенцов, заходите ко мне на ужин.
- Спасибо! Но не совсем удобно...
- Не совсем - это верно! - Свиридов рассмеялся. - Жена с дочерью уехала в Смоленск к моим старикам. Так что самим придется кашеварить!
На крестьянской повозке добиралась Галина до хутора, к родителям.
На лесной дороге, как из-под земли, перед ней выросли два бандита. Один молодой, высокий. Другой постарше, поплотней, нахохлившийся, который, как оказалось, имел кличку Дубовой.
- Куда, чародейка? - спросил высокий.
- А вам что? - не совсем уверенно ответила Галина.
- Чего пристали? - вступился было старик-возница. - Не видите, дите невинное!
- Ты, старый черт, лучше помалкивай, - сказал Дубовой. И, похотливо глядя на Галину, подался к ней, пытался обнять.
- Не подходи, глаза выцарапаю, - озлобленно сказала Галина и толкнула бандита с такой силой, что тот свалился с воза.
- Ты чё, стерва? - разъярился он, меняясь в лице и пытаясь схватить Галину.
Высокий, наблюдавший эту сцену, захохотал.
- Вот это баба! А, Дубовой? Ведьма, а не баба! - сказал он, давясь от смеха. - И все-таки, откуда и чья ты будешь?