Р. Г. Франк до войны был комсомольским активистом, вступил кандидатом в члены партии. Прибыв на Бакал трудармейцем, он только три дня как кандидат в члены партии находился без охраны, а затем и его взяли под охрану, хотя кандидатскую карточку не отобрали. Он вспоминает, что летом сорок второго в Бакал прибыло много бойцов и командиров Красной Армии немецкой национальности. Особенно выделялся старший офицер-орденоносец, участник гражданской войны, последующих боевых событий А. Я. Диц, награжденный именным оружием. В неразберихе тех дней он несколько недель ходил с именным пистолетом, пока охрана не сообразила, что такая трагикомичная ситуация должна быть прекращена, и Диц сдал свое оружие.
Медицинское обеспечение в трудармии и лагерях было плохое. На Бакале медики из уральских трав приготовляли настойку «Адонис-верналис» — универсальное средство от всех болезней. Трудармейцы и заключенные говорили: «Идешь в санчасть, голову неси под мышкой, иначе освобождения не получишь». При всех заболеваниях медик наливал из ведерной бутылки в стакан настойку, давал заключенному, тот выпивал, и на этом лечение заканчивалось.
С 1944 года содержание заключенных и трудармейцев несколько улучшилось. Тем, кто систематически перевыполнял нормы выработки, полагалось выдавать по 1,2 килограмма хлеба; трудармейцы немецкой национальности с работы и на работу ходили уже без охраны. Полностью охранный режим был снят только после победы, в августе сорок пятого. Однако на спецучете с унизительной процедурой ежемесячной регистрации советские немцы находились вплоть до 1956 года.
…Давно прошли те трудные годы. Бывшие трудармейцы — граждане немецкой национальности разъехались по стране. Но многие остались на Урале. Известно, например, что к концу 1942 года на площадке Челябметаллургстроя было возведено для трудмобилизованных 12 рабочих поселков общей жилой площадью 40 тыс. квадратных метров. В рабочем поселке № 4, на месте которого сейчас располагается рынок Металлургического района, а также в поселке № 3, где сегодня магазин «Утес», жили в основном немцы Поволжья. Жили они и в других рабочих поселках. После войны они строили двух- и трехэтажные дома на улицах Богдана Хмельницкого, Сталеваров, Мира. Постепенно эти дома сносятся, на их месте возводятся современные жилые здания.
Многие немцы Поволжья навсегда связали свою судьбу с Челябинском, стали заслуженными ветеранами производства. Здесь вместе с металлургическим комбинатом[12] поднялся и город металлургов и строителей с современным благоустроенным жилым фондом, бытовыми и культурными сооружениями.
Отличными организаторами строительного дела стали и многие трудармейцы управления № 4 Рудбакалстроя. Такими, как Р. А. Райт, А. Е. Майснер, П. А. Эзау, Э. Я. Гуйо, Р. Г. Франк, гордятся в нашем небольшом городе. Сейчас некоторые из них на заслуженном отдыхе, другие уже ушли из жизни. Но те, кто жив, никогда не забывают трудное военное время — время суровых испытаний, когда, находясь, казалось бы, даже в нечеловеческих условиях, они вместе со всем советским народом помогали нашей армии добывать Победу.
Е. П. ТРОФИМОВ,
работник Бакальского рудоуправления
По железной дороге, которая полудужьем опоясывает Златоустовский металлургический и потом ныряет в междугорье, запыхавшиеся усталые поезда везли с фронта раненых, а им навстречу по другой колее бежали тяжелые эшелоны с танками и орудиями.
В мартеновском цехе, одном из самых старых на заводе, висячие садочные машины с облизанными огнем хоботами, словно мамонты, ворочаются над площадками, суют мульды с шихтой в огненные зевы печей.
На дворе морозная ночь, а у печи жарко: идет доводка плавки. Подручные бросают лопатами в печь известь, одежда на них дымится, пот — ручьем. Сталевар Иван Стругов машет рукой, останавливая подручных:
— Порядок!
Постоял в задумчивости, покусывая пшеничный ус, и подошел к плите, над которой первый подручный уже выливал в чугунный стаканчик из длинной стальной ложки взятую из печи пробу.