Следом за Пустотой, с цепи сорвались и другие стихии. На улицы доменов вышли зараженные хаосом, чтобы сеять смерть, разрушение и кровавую анархию. Домен Хаоса стал походить на башню Тишины, мимо которой мы шли. Подняли голову и одержимые демонами, выполняя поручения разных инфернальных существ. По всему городу открывались демонические порталы и творились кровавые жертвоприношения владыкам Бездны.
Даже светлая стихия призраков оказалась неспособна удержать захватывающих тела духов, каждый из которых преследовал личные цели.
Так Доминион погрузился во внутреннюю войну, навсегда изменившую его облик. За стенами города башен началась локальная битва магов, которой погибли практически все, с кем этот город начинал свой путь, оказавшись здесь. Многие домены оказались стерты с лица города, множество разумных погибло своей окончательной смертью. Некоторые же оказались навеки заперты для посетителей, ибо все ключи к ним были утеряны, и условия входа никому не известны.
Великий владыка города башен на долгие шесть лет заперся в своем хрустальном шпиле, никак не реагируя на беспорядки. Когда же он вышел, призвал к себе всех магистров, что готовы вернуться к истинным целям города. Тех же, кто не ответил на его зов он лично, или позже отказался сдаться, были безжалостно истреблены. Впрочем, речь идет не столько о разумных, сколько о завладевших их телами злом.
Сейчас об этом не говорят, но с тех пор авторитет великого мага и стал возвышаться над умами простых жителей города на недостижимую величину. Больше никто его не воспринимал добреньким всепрощающим старичком, готовым водить дружбу даже с пустотниками. В гневе старик Ректор оказался столь сильным, что даже стражи на его фоне начинают меркнуть.
Результатом сдали две вещи – свод законов, отнимавший право на жизнь у одержимых любой стихией. Лишь тот призрачный маг, демонолог и хаосит, что полностью контролирует свою стихию, а не сам контролируется ее проявлениями, имеют право находиться в городе. Пустотники же могут иметь уровень связи со стихией не выше тридцати процентов от первой синхронизации. Лишь те, кто может полностью контролировать безумие своей сферы, оставаясь полностью безопасным для окружающих, имеют право на жизнь в Доминионе. Остальные с этого момента начали считаться захватившими тело разумного монстрами Подземья.
Возрожденный Доминион вернулся к прежнему, призывая души из иных миров для войны против мира-темницы. Но с того момента город навсегда изменился. Он стал экстрамерной крепостью, наполненной аномалиями и одичавшими призванными чудовищами, а некоторые домены - исчезли, став частью бесчисленных легенд древнего города, не менее богатых, чем твоя коллекция преданий Подземья…
9. Разорванный домен 4/4
- Подожди, Сай, - прервала рассказ ворона Рин. – Я тебя уже почти не слышу.
И действительно, за шумом ветра я уже едва слышал рассказ друга, но не обращал на это внимания, поглощенный самой историей. Долго ходя вокруг, он как раз должен был переходить к самому важному и интересному, рассказу о самом Разорванном домене.
- Рин… - я инстинктивно сделал шаг назад, готовясь выхватить рейлин и перейти в бой.
- Что? – не поняла архонка, побледнев. – Что я не так…
Вместо ответов, я ткнул пальцем в сторону расщелины. Под аккомпанемент неистовых завываний ветра наверх по вертикальной стене ползли сонмы искореженных черных созданий разной формы и вида. Всех их объединяло только одно – отчетливо видимое сияние лиловых цветов.
Сайрис от вида тварей на глазах покрылся испариной, а его сердце забилось чаще от страха.
- Бежим! – последовала команда вороньего посланника.
Друг не менял маршрут, продолжая упорно стремиться к башне. Сейчас стали видны и иные особенности ее строения. Здесь расщелина, разделившая локацию на две части, разбивалась о крошечный островок, на котором располагалась конструкция, больше всего напоминавшая укрепленный храм или собор. Стены плотно были оббиты длинными широкими листами из разных металлов самого разнообразного окраса. Сталь, медь, что-то золотистое и еще с десяток разных оттенков.
Выше же, метров от пяти, за напоминавшем залатанную ткань укрепления, возвышались изящные стены из светлого камня. На вершине же, вместо символа веры, находилось длинное продолжение в виде худенькой башни.