– Знаешь, ты больше похожа на дочь аристократа, которую холили и лелеяли большую часть жизни, а потом выкинули за порог без единого гроша в кармане. И теперь ты в каждом встречном видишь врага.
– Хм-м, – протянула я, удивлённая проницательностью довольно-таки молодого мужчины, – почти угадал. В наблюдательности тебе не откажешь.
– Скорее тут дело в интуиции, – поправил меня Ворон, уже больше уделяя вниманию сердцу кэльпи, нежели мне. – И она сейчас мне подсказывает, – между тем продолжал он всё серьёзнее, – что лучше стать твоим деловым партнером, нежели врагом. Но даже так скажу сразу: ни полной, ни даже половины цены от этой вещицы тебе не дам. Правда, думаю… двести золотых неплохо тебя утешат.
Моё жадное сердечко заколотилось быстрее, но оставшись внешне спокойной я, не моргнув глазом, принялась торговаться:
– Триста.
– Двести двадцать, – подключился Ворон, недовольно поднимая на меня глаза.
– Двести восемьдесят, – продолжала давить я, опираясь ладонями на прилавок.
На что Ворон поморщился, встряхнул головой и произнёс:
– Последнее предложение – двести пятьдесят.
– По рукам, – незамедлительно ответила, чтобы тут же добавить, – но с одним условием. Мне нужно кое-что узнать.
Сердце кэльпи быстро исчезло с прилавка, а на его месте появился увесистый мешочек. Хах, кто-то решил меня проверить? Или подгадить напоследок? Пробираться из этих кварталов с такой суммой на руках подобно хождению по канату, когда внизу тебя ждут голодные волки. Хорошо, что мне теперь даже упыри не страшны, не то, что обычные хищники.
– Если я владею нужными знаниями, – произнёс Ворон, – то поделюсь с тобой.
Дотошно пересчитав монеты, спрятала мешочек во внутренний карман куртки. Торговец не оскорбился – наоборот уважительно кивнул. Доверию в сделках нет места, ведь он банально мог обсчитаться, а лично всё пересчитав я сняла с него всю ответственность.
Покончив с основным делом, я взялась за второстепенное. Мне давно не давал покоя один вопрос и раз ответов самой найти не удалось, решила спросить для начала у Ворона:
– Ты не в курсе, можно ли раздобыть вещь, которая сможет скрыть меня от магической слежки?
Мой вопрос не удивил мужчину. Он задумался, видимо вычленяя в памяти всё, что он знал на эту тему, чтобы спустя некоторое время заговорить:
– Смотря насколько всё “плохо”. Существует три вида магического наблюдения: с помощью напитанного маной предмета, заговора и печати. От первых двух избавиться реально, а вот от последнего… только если наложивший печать сам её снимет, ну или отправится на тот свет.
Плохо, потому как мой случай именно последний. В заметках эльфийского мага как раз было что-то о печати внутри человека – вроде как она магически высекается на ребрах или черепе, где удобнее колдуну. Значит вариант скрыться и самой найти своего “создателя” так же улетает в трубу.
– Ясно, – неопределенно ответила я, стараясь не быть слишком расстроенной.
Уйти из лавки мне не дал вполне себе разумный вопрос Ворона:
– И почему ты спрашиваешь о таком у меня? Ты ведь состоишь в гильдии магов.
– Временная лицензия очень ограничивает доступ к информации, – без зазрения совести пожаловалась на внутренний уклад гильдии. – Про то же сердце кэльпи удалось узнать лишь потому, что расширенный бестиарий доступен любому члену гильдии. – После чего подумав, всё же добавила: – Да и чем меньше там обо мне знают, тем лучше.
Такое откровение позабавило Ворона.
– Выходит, ты мне доверяешь больше, чем официальной гильдии? – хохотнул мужчина.
– Ага, ведь мой компромат на тебя всё растёт, – гаденько поумерила его пыл. – Пока мы “дружим”, я храню твои секреты, а ты мои. Равноценный обмен.
– Зришь в корень, Астрид, – хмыкнул Ворон, вновь принявшись что-то рассматривать на показавшейся опять дощечке.
Вспомнив свой разговор с хозяйкой таверны, решила так же прояснить с охотником на редкие товары один момент. Прямо очень важный для меня.
– Однако сразу предупрежу, – мои слова заставили Ворона вопросительно посмотреть на меня. – Я вожу с тобой дружбу ровно до тех пор, пока твои дела относительно безобидны. Моя совесть не до конца ещё истлела. Продажа на подпольном аукционе чудо-коня – одно, а вот торговля людьми – другое. Как я слышала, они ведь тоже бывают… редкими.
В лавке повисло тяжелое молчание, после которого Ворон холодно начал: