Добыча нашлась, как полагается, в самом конце раскопок. Сперва исполосовал весь пол и стены. Перекусил, подождал восстановления ОЭ и перекопал пол уже. Не нашел ничего. Со злости прочертил бастардом крест-накрест потолок, который вдруг обрушился, чувствительно приложив по затылку. В комьях упавшей земли, кристалл и обнаружился.
Сильно не мудря, приложил добычу ко лбу как и было сказано в описании.
Вы изучили новый способ использования.
Вы находитесь в подземелье. Описание и способ будут доступны после прохождения.
Хм, ну не сильно-то и хотелось. С другой стороны, это уже второй раз, когда не дают стать сильнее непосредственно в подземелье. Сперва запрет на распределение атрибутов, теперь вот это. Напрашивается вывод, что развитие возможно только во внешнем мире. Прогресс же, полученный в подземельях, копится и откладывается на «после прохождения». Опять непонятные законы мироздания, которые остается только принять. Кое-как оттер ладони от земли, подобрал меч и двинулся дальше.
Прошло еще несколько часов схваток с пауками и мертвяками, и я очутился перед знакомым залом, освещенным фиолетовыми шарами. В центре виднелась целехонькая арка портала, будто и не ломал ее никто неделю назад.
В отличие от прошлого посещения, зал пустовал.
Огляделся, не обделив вниманием и потолок со светильниками, но ничгео подозрительного не заметил.
И все же, живот аж сводит от предчувствия ловушки. Значит, пришла пора готовится к последнему бою. Уже долгое время помимо бастарда я нес в другой руке две бутылочки с зельем лечения. Еще пробовал взять в рот третью, но почти сразу случайно ее раскусил, одновременно порезавшись и исцелившись. К слову, забавное ощущение, будто во рту что-то прожужжало, чуть кольнуло и тут же прошло без следа.
Зелья нес не просто так, а специально для подобного случая. Ведь если просто положить в инвентарь, то обратно верну не раньше, чем через пять часов. Когда обнулится таймер. Лечени же может понадобится намного раньше.
Присев на корточки, осторожно катнул первую бутылочку так, чтобы она очутилась слева от арки. Вторую отправил в ту же сторону, но сильнее. Так, чтобы очутилась у стены, подальше от портала.
Если вспомнить прошлый бой, то будущее будет примерно таким. Войду в зал, из арки попрут мертвяки. Некоторое время смогу удерживать, взяв бастард в обе руки. Потом хватаю зелье и отступаю к стене, чтобы не окружили. Как раз в то место, где оказался второй флакон. Сражаюсь. Если чувствую, что силы неравны, бросаюсь на прорыв в туннель. Не будь повышенной Мощи, весь план чистое самоубийство. Но если учитывать мою способность расправится с любым противником с одного удара, все получится.
Знай, маши шустро перед собой да изредка уклоняйся. Ну, или терпи, если увернуться не получится. Единственное, о чем стоит беспокоится, это нехватка энергии. Но тут уж ничего не поделаешь. Буду восполнять зельями в самый последний момент, а там посмотрим.
Прокрутив еще раз план битвы в голове, кивнул сам себе и бросился к порталу.
Крайне важно с самого начала занять выгодную позицию.
Как и ожидал, арка засверкала зеленым, но вместо привычных мертвецов в зал ворвался сильнейший порыв воздуха, оторвавший меня от пола и впечатавший в стену.
Очумело крутя головой, как можно быстрее водрузил себя на копыта, краем глаз отметив темную фигуру, поднимающуюся у портала. Очень знакомую фигуру.
Подобную грацию видел лишь однажды, при превращении сородичей в «черных». Сфокусировав взгляд, я наконец рассмотрел будущего противника и почувствовал, как в животе разливается холод. Действительно «черный»... Умерший и поднятый на службу.
Хучча, мертвый гоблин-боец, 7 ур.
Облачен в полный пластинчатый доспех черного цвета. На голове высокий костяной обруч. В руках большой однолезвийный топор, по древку и лезвию которого периодически пробегают искры. Жуткое зрелище. Я сглотнул и напомнил себе о собственной Мощи. Пусть не с одного, а с трех-четырех ударов, но уложу мертвяка! Как ни крути, паук был сильнее, и все равно я справился. Бравады хватило ровно до тех пор, пока я не перехватил вражеский взгляд. В отличие от остальных мертвецов глаза Хучча светились разумом. Не было бледного зеленого света, целиком залившего глазницы. Вместо него белок и радужную оболочку словно подсветили снизу, окрасив в зелень, но сохранив при этом детали, свойственные живым глазам.