ГЛАВА 16, приводящая первую строку и объясняющая, почему, идя во тьме, душа шла в безопасности.
1. Тьма, которую описывает здесь душа, как мы уже сказали, относится к желаниям и способностям чувственным, внутренним и духовным, ибо все они помрачаются от своего естественного света в этой Ночи, дабы, очищаясь от него, они могли быть просвещены сверхъестественным: потому что чувственные и духовные желания погружены в сон и бесчувствие так, что не могут вкусить ни Божественного, ни человеческого; пристрастия души угнетены и притеснены, так что не могут ни побуждать ее, ни достичь в чем-либо опоры; воображение связано и не может рассуждать о благе; память закрыта; разум помрачен, так, что не может воспринять ничего, а посему воля также суха и притеснена, и все способности пусты и бесполезны; и, кроме того, густое и плотное облако окутывает душу, делая ее печальной и отчужденной от Бога. Таким образом, окутанная тьмою душа говорит здесь, что шла стороною.
2. Причину этого объяснить легко: обычно душа ошибается только по вине своих желаний, удовольствий или рассуждений, своих познаний или пристрастий; именно через них она добивается своего или ошибается; либо отклоняется или заблуждается, либо устремляется и склоняется к неподобающему. Но если воспрепятствовать всем этим действиям и побуждениям, ясно, что душа будет застрахована от ошибок, потому что освободится не только от себя, но также от других врагов, кои суть мир и бес, которые, когда действия и пристрастия души угашены, не смогут вести против нее войны никаким другим способом.
3. Отсюда следует, что, когда душа идет в глубочайшей тьме, опустошенная от своих естественных действий, она находится в большей безопасности, потому что, как сказал пророк, «пагуба души приходит только от нее самой», а благо, как сказав Бог, «только во Мне» (Ос 13:9). Посему, когда она таким образом закрыла путь своим порокам, к ней тотчас приходят блага единения с Богом ее желаний и способностей, которое делает их Божественными и небесными. Посему во время этой тьмы, если душа обращает на это внимание, сразу бросается в глаза, как мало отвлекаются желания и способности вещами бесполезными и вредными и насколько душа защищена от тщеславия, гордыни, самомнения, поддельного наслаждения и многих других вещей; тотчас ясно следует, что, идя во тьме, она не только ничего не теряет, но много приобретает, так как стяжает добродетели.
4. Но здесь возникает следующий вопрос: если вещи от Бога сами по себе приносят душе благо и пользу и даруют ей безопасность, то почему в этой Ночи Бог помрачает ее желания и способности также относительно благих вещей, так что душа не может ни вкушать их, ни обсуждать — так же как все остальное, и в некоторым смысле даже меньше? На это мы ответим, что нужно, чтобы у нее также не осталось ни действий, ни удовольствий, относящихся к вещам духовным, потому что способности и желания души нечисты, низки и очень естественны; и, хотя этим способностям дано вкушение вещей сверхъестественных и Божественных и общение с ними, они способны воспринять их лишь очень низменно и естественно, своим собственным способом. Философ сказал, что каждую вещь воспринимающий воспринимает свойственным ему способом, а отсюда следует, что, поскольку эти естественные способности не имеют ни силы, ни чистоты, ни изобилия, чтобы воспринять и вкусить сверхъестественное подобающим образом, то есть Божественно, но могут сделать это только своим способом, то есть человеческим и низким (как мы сказали), нужно, чтобы эти способности затемнились также и относительно Божественного. В итоге, сначала отлученные от груди, очищенные и уничтоженные, они теряют сей низменный и человеческий способ воспринимать и трудиться, и все способности и желания души становятся расположенными и воздержанными, дабы мочь воспринимать, чувствовать и вкушать Божественное и сверхъестественное высоко и возвышенно; что невозможно, если сначала не умрет ветхий человек (Кол 3:9).
5. Отсюда следует, что восприятие всего духовного (если оно не приходит свыше, сообщенное «Отцем светов» (Иак 1:17)) превыше человеческого желания и прихоти. Если даже вкус и способности человека долго обучались с Богом, все то, что, как им кажется, они вкушают, они вкусят не Божественно и духовно, но по-человечески и естественно, как вкушают все остальное, потому что блага не идут от человека к Богу, но приходят только от Бога к человеку. Относительно этого (если бы здесь было место для сего) мы могли бы разъяснить, как много тех, кто имеет много вкусов, пристрастий и действий своих способностей относительно Бога или духовных вещей и, возможно, считает это сверхъестественным и духовным, хотя это, может быть, не более, чем естественные и человеческие действия и желания, которые желают сиих благих вещей так же, как желают всего остального, с тем же самым пылом, по причине определенной естественной легкости, с которой желание и способности побуждаются к какой-либо вещи.