Неужели всё ещё нужно было делать это без помощи Йес-мэна, теперь, когда в Призрачном мире, казалось, всё было в порядке? Мои ноги перестали трястись. Теперь у меня не было сил тратить силы: моей голове нужно было впитать всё, что она могла.
К чёрту переживать, сможет ли этот «Да-мэн» помочь. Конечно, мог, но я не собирался его просить и рисковать провалом, ведь он пожертвовал Келли, чтобы заполучить DW и источник.
Мне нужно было сосредоточиться на том, что делать дальше, но я не мог. Я снова посмотрел на «Полароид». Хуже всего было то, что я не понимал, что с ней происходит. Я представлял, как она напугана, голодна, хочет пить, может быть, связана после того, как сделали снимок, и брошена где-то в тёмном и заброшенном месте. Странная, тупая боль вернулась в центр груди. Пока подростки обсуждали, куда пойти сегодня вечером в клуб, я погладил её испуганное лицо кончиком большого пальца.
Я хотел сделать ещё один глоток, но понял, что чашка пуста. Я убрал фотографию и достал с другого конца стола фотографии источника. У меня не было выбора: доставить бутылки было моим единственным шансом связаться с Келли. Лучший способ помочь ей — это добраться туда и сделать то, что от меня требуется, а потом уже думать, что, чёрт возьми, делать дальше.
Я поставила чашку обратно на стол. Всё, что я знала наверняка, — это то, что у меня есть адрес в Берлине, вещи, которые нужно забрать, и номер мобильного, по которому нужно позвонить, когда вернусь. Ладно, я могу это сделать. Я могу привезти DW в страну. Настоящие проблемы возникнут, когда я попытаюсь поднять Келли и убедиться, что вся эта чушь не будет выплеснута на метро. Если я облажаюсь, мы оба будем мертвы.
Я откинулся на сиденье, совершенно разбитый. Когда вернусь из Берлина, мне понадобится кто-то, кто меня поддержит. Я буду соображать на ходу, а четверо лучше, чем двое. Единственной моей надеждой была Сьюзи. Была большая вероятность, что она откажется, возможно, даже сразу пойдёт к «да-мэну». По крайней мере, это было легко. При первом же признаке колебаний она проведёт какое-то время запертой в багажнике «Вектры».
Если бы я ее нашел, то да.
В кафе вошло ещё больше людей, и паровая машина заработала на полную мощность. Мне стало немного легче, когда появился хоть какой-то план. Что-то пошло не так. «Вектра» не была заперта. Сидя за рулём, я пытался вспомнить всё, что она говорила о своём месте жительства, и Блууотер был очевидным местом начала. Я выскочил из машины и пошёл к телефонной будке. Справочная дала мне номер, и вскоре я уже разговаривал со справочной «Блууотер».
«Я хочу сделать серьезные покупки, но не знаю, где вы находитесь».
Девушка быстро оправилась от изумления и переключилась на автовафлю. «Что ж, сэр, добираться до Блууотера и обратно очень просто и удобно. Мы находимся в миле к востоку от трассы М25 и в миле к западу от развязки А2-М2. Указатели хорошо видны во всех направлениях».
«Так ты в Кенте?»
«Да, сэр. У нас очень широкий выбор магазинов для вашего удобства и удовольствия. Парковка...»
Подрезав её в расцвете сил, я вернулся в машину и направился на восток, в сторону Доклендса и Дартфордского переезда, вероятно, проезжая через устье Темзы примерно в то же время, когда под ним будут протекать остатки ASU. Я проверил трассер, и было чуть больше двух. А что, если я её не найду? Это было время мысленной пощёчины: «Просто заткнись нахуй и продолжай в том же духе».
Мне нужно будет назначить время вылета первого рейса завтра утром. После этого я буду предоставлен самому себе.
Когда справа от меня проплывали сверкающие башни Кэнэри-Уорф, я остановился у еще одной телефонной будки и снова набрал справочную. «Air Berlin, пожалуйста».
Минуту спустя резкий, быстро говорящий женский голос обрушил на меня шквал немецкой речи. Я вмешался: «Из каких аэропортов Великобритании вы летаете в Берлин, какой самый ранний завтрашний рейс и самый поздний обратный?»
Немецкий мгновенно превратился в гораздо лучший английский, чем тот, на котором я когда-либо мог говорить. «Первый рейс вылетает из лондонского аэропорта Станстед в 07:30 и прибывает в берлинский аэропорт Тегель в 10:05. Последний обратный рейс, который у меня есть, вылетает из берлинского аэропорта Тегель в 19:05 и прибывает в лондонский аэропорт Станстед в 19:40. Хотите забронировать?»
«Да, пожалуйста. Одно место».
Я сунул руку под толстовку, чтобы достать свои документы Ника Стоуна, а моя новая немецкая девушка забронировала мне билет на самолет.
Вернувшись на дорогу, я вскоре перестроился в правую полосу, ведущую к трассе М25 и мосту Королевы Елизаветы. Вскоре я уже не мог двигаться по указателям на Блууотер, как мне и обещали. Жаль только, что не было надписи: «Дом Бови с недостроенной оранжереей и кухонным окном, выходящим на Блууотер».
Насколько я мог судить, комплекс представлял собой одну большую парковку, расходящуюся лучами от огромного центрального торгового центра, окружённого своего рода возвышенностями. Застройщики вложили в это дело немало сил. Это был центральный пригородный транспорт: если не хотелось ехать в Лондон по трассе М25 на работу, станция Грейвсенд находилась всего в нескольких милях.
Я проехал по Бину, Гринхиту и Суонскомбу, всматриваясь в прохожих на тот случай, если все мои шесть номеров совпадут, и Сьюзи пройдет мимо с пакетом бананов и органическими батончиками мюсли.
Все строительные компании мира тут возились, и, насколько я понимал, она, возможно, использовала имя Бовиса в общем смысле. Я объехал несколько огромных поместий. У каждого был один въезд, который вёл в тупик с названием вроде «Ченсел Вью» или «Орчард Уэй», но ни церкви, ни яблони не было видно. Некоторые дома были настолько новыми, что передние лужайки всё ещё представляли собой груды щебня.
Я заметил двух рабочих по укладке ковров, выходящих из машины, и подъехал. «Ты знаешь, где находится поместье Бови, приятель?»
Старший из них закурил сигарету и посовещался с парнем помоложе в футболке сборной Англии с волосами, зачесанными вперёд и уложенными гелем. Выглядело это не слишком многообещающе. «Не уверен». Он затянулся. «Все эти чёртовы места кажутся мне одинаковыми, понимаешь?»
Я помахал рукой в знак благодарности и развернулся, чтобы выехать из квартала. Показалась заправка, и я воспользовался случаем, чтобы заправиться и заказать комплексный обед: бутерброд с сыром и солеными огурцами, чипсы и бутылку колы.
По пути обратно в Блууотер движение становилось всё более плотным; сотни машин, казалось, выезжали с парковок. Наконец-то я нашёл свободное место.
Внутри торговый центр выглядел и звучал так же, как и любой другой: музыка, льющаяся из труб, акры стекла, фикусы и эскалаторы. Выйти в интернет было легко: на каждом этаже были расставлены телефоны с поддержкой Bluetooth. Я вставил свои 50 пенсов в автомат и зашёл в Google. Сайт Bovis Homes, на который он меня привёл, был полон фотографий и рекламных объявлений; в Кенте было много новостроек, но здесь их не было. Ближайший находился на границе с Сурреем. Я побродил по нему, пытаясь найти реестр строящихся зданий в графстве, например, у Департамента окружающей среды, но ничего не нашёл.
Я взял кусок острой пиццы и ещё немного колы, а затем вернулся к машине. В данный момент мне ничего не оставалось, кроме как попытаться удержаться от соблазна достать «Полароид».
Я вытер жирные руки о джинсы, обошёл парковку и выпил колу, разглядывая здания вдалеке. Было чуть больше четырёх — у меня оставалось ещё около четырёх часов светового дня, чтобы осмотреть скопления зданий в поле зрения, и даже целая ночь, если понадобится.
Я вернулся в машину и поехал. Через час все эти новостройки слились в одно целое, пока я объезжал квартал за кварталом новые красные дома с редкими вкраплениями элитных домов в псевдотюдоровском стиле и домов из жёлтого кирпича, и всё это с хорошими гаражами на две машины, а подъездные пути были заставлены BMW и Freelander. Я оказался в тупике с большим разворотным кольцом под названием Уорик-драйв. Это место было на несколько лет старше остальных; во-первых, трава уже проросла. Всё выглядело ухоженным – я ждал, что вот-вот появятся «Степфордские жёны» для совместного шопинга.