— Ас-сарам ниуби, – прошептал я на древнем наречье. – Клаллиэн тур’ук.
Зеркало медленно ожило. Его поверхность стала сверкать начищенным серебром, постепенно обретая перламутровый оттенок, и через некоторое время я стал отличать в нём черты собственной комнаты.
Это не было простое зеркало, в котором можно было бы увидеть отражение, скорее окно, позволяющее заглянуть внутрь и разглядеть почти всю комнату. Оно было глубоким, объёмным, почти реальным. Отец говорил, что наши предки были способны даже перемещаться посредством этих зеркал, но сейчас вряд ли какой фейри рискнул бы попробовать. Слишком велика вероятность увязнуть в волшебном серебре.
Наконец, они появились. Анджей говорил что-то, а Оливия встала на самом пороге и, сложив руки перед собой, смотрела прямо в пол. Я тяжело опёрся о каменную раму и вперился в неё взглядом, боясь упустить любую мелочь. Анджей ведёт себя свободно, раскованно, но без фривольностей. Светлая молчит, лишь изредка отвечая коротко и кротко. Вот Анджей подходит к белому шкафу, достаёт оттуда картины, которые я велел ему показать светлой, предлагает ей присесть. Она делает шаг назад, упираясь спиной в дверь. Что её напугало? Он сказал что-то непристойное? Девушка поклонилась и поспешно покинула спальню, а Анджей бросился за ней следом.
Я приказал зеркалу уснуть и, ругаясь сквозь зубы, полетел к собственным покоям. Наполовину материализовавшиеся крылья за спиной тянулись шлейфом тьмы.
Она чуть не врезалась в меня в одном из переходов дворца, тянувшемся вдоль сада. Вместо одной из стен тянулся парапет и узкие колонны, открывая прекрасный вид, но Оливия не смотрела ни на сад, ни перед собой, её взор был опущен долу.
Анджей показался в переходе почти в тот самый момент, когда Оливия отшатнулась от меня, заметив.
— Простите, – прошептала она дрожащими губами.
— Что-то случилось? – осторожно спросил я.
Она покраснела и качнула головой. Потом испуганно обернулась назад:
— Передайте, пожалуйста, вашему брату Элджерону мои глубочайшие извинения, но воспитание не позволяет мне оставаться с ним наедине.
Я повёл подбородком, пытаясь взглядом отправить Анджея прочь.
— Неужели он был столь бестактен, что сделал вам непристойное предложение?
— Нет, но… У меня воспитание.
Я с интересом рассматривал отчаянно краснеющую светлую. Они умели пускать пыль в глаза, но редко выражали смущение хоть в малейшей степени. И либо она столь искусна в своей игре, либо…
— А ваше воспитание позволяет совершить конную прогулку по садам наших поместий? – я с улыбкой склонился к девушке, и она робко взглянула на меня исподлобья.
— Позволяет, – её голос был тихим и хрупким.
— В таком случае могу я познакомить вас с Мифрилом? Чудесный вороной конь, вы его полюбите.
Она неуверенно кивнула и мы неторопливо пошли по переходу.
Несколько шагов мы сделали молча. Я ждал, что девушка начнёт вести свою игру, но она потупленным взглядом смотрела в пол перед собой, и мне не осталось ничего, кроме как завести светскую беседу.
— Так и почему вы приехали вместе с отцом? Светлые – редкие гости в землях Аркейна.
— По семейным обстоятельствам, – тихо ответила она, даже не взглянув на меня.
— Не представляю, какие могут быть семейные обстоятельства, чтобы они вынудили юную светлую отправиться в самое сердце Аркейна.
Она покраснела до такой степени, что я заметил это даже глядя на неё самым краем глаза. Девушка отвернулась и некоторое время молчала.
— Неужели что-то настолько личное заставило вас покинуть родной дом? – спросил я, внимательно наблюдая за каждым её шагом. Девушка вздохнула, подошла к парапету и подождала, пока проходившая мимо фрейлина, вежливо поздоровавшись, не скроется за углом.
— Дело в том, что последнее время мне оказывал знаки внимания один очень настойчивый и очень влиятельный мужчина. Он не желал принимать мой отказ, и дабы не провоцировать дальнейший конфликт, мне пришлось покинуть страну. Надеюсь, наши с вами родители быстро придут к общему соглашению, и мы сможем вернуться.
— Что же вы будете делать со своим ухажёром, когда вернётесь?
Она пожала плечами.
— К тому моменту он может найти себе партию получше.
Она бросила на меня взгляд крупных влажных глаз, робко, но я будто кожей почувствовал насколько она полна самоуважения. У меня вдруг пересохло во рту, и я откашлялся.