Отвращение от этого сверхъестественного потрясения заставило меня начать дико отбиваться, нанося, впрочем, лишь слабые удары. Я оттолкнул Ларил от себя и увидел, как призматическая штука вылетела из её руки. Потрясённый пережитым, я с трудом поднялся на ноги, пьяно покачнулся и хрипло закричал в ветреную ночь.
— Боди! Боди Уилкс! Я здесь, здесь!
Я увидел, как ближайший из трёх огней внезапно развернулся и направился обратно ко мне. Затем позади меня раздался свист, и, обернувшись, я увидел, как из тьмы вынырнула тёмная масса.
Она опустилась на землю, в ней открылась дверца, и изнутри хлынул мягкий свет, достаточно сильный, чтобы понять, что передо мной оказался тот самый длинный металлический каплевидный корабль, виденный мною над морем несколько часов назад. Из освещённой двери показался Джере и тут же устремился ко мне, низко пригнувшись.
Ларил поднялась на ноги и, что-то крича ему, побежала к тому месту, куда упала призма. Я попытался добраться до этой штуки раньше неё, но Джере оказался между нами, и его кулак сбил меня с ног.
— Ларил! — закричал он.
Пытаясь подняться, я увидел, как Боди Уилкс переваливается через гребень холма, а одной руке у него сверкает прожектор. А в другой он держит ещё одну призму.
Он вытянул руку, направив её на Джере, а не на меня. Но тут прямо за моей спиной раздался звук, напоминающий трещотку гремучей змеи, и фигура Боди, одетого в дождевик, согнулась и рухнула на землю.
— Ты достала его, Ларил, быстро уходим отсюда! — воскликнул Джере. — Остальные тоже идут!
Он бросился на меня, а когда я, пытаясь защититься, замахал своими налитыми свинцом руками, он, не обращая на них внимания, ударил меня в челюсть. Следующее, что я помню, это то, как они с Ларил втаскивают меня в каплевидный корабль, а затем раздался свистящий шум, и мне показалось, что я лежу на полу быстро поднимающегося лифта.
Через мгновение я перевернулся на спину и с трудом сел. Я находился внутри простой металлической кабины. Джере сидел впереди, держа в руках странный Т-образный рычаг и вглядываясь в изогнутое прозрачное окно. Ларил была с ним, но наблюдала за мной, держа наготове призму. Когда она посмотрела на меня, на её лице отразилась щемящая жалость.
— Они свяжутся с материком, но у нас всё ещё есть шанс проскользнуть, — сказал Джере, не поворачивая головы.
Свист перешёл в визг.
Я посмотрел на Ларил и сказал:
— Вы убили Боди Уилкса.
— Нет, Вэл, — ответила она. — Он просто оглушён. И он не Боди Уилкс, ваш мэр. Всё не так, как ты думаешь.
Джере произнёс, по-прежнему не поворачиваясь:
— Не говори ему, Ларил, ты же знаешь, что это опасно.
— Он увидит всё через несколько мгновений! — сказала она. — Тогда шок будет ещё сильнее. Я должна сказать ему сейчас.
Она сказала мне:
— Посмотри вниз через окно, Вэл.
Я повернул голову и посмотрел вниз. И на море внизу я увидел скопление огней.
Мы летели с такой скоростью, что я увидел их лишь на мгновение. Но я заметил скопление огромных барж, плывущих по морю, и из них в небо торчали большие сопла.
— Устройства для управления погодой, — пояснила Ларил. — Они стоят здесь на якоре, чтобы вызывать локальный шторм, изолирующий ваш остров.
Огни и едва различимые очертания сопел промелькнули мимо нас и пропали.
— Как ты думаешь, какой сейчас год, Вэл? — спросила она.
Я уставился на неё.
— Сейчас 1951 год.
Она покачала головой, и теперь на её смуглом лице и в тёмных глазах были жалость, более глубокая, чем когда-либо, и страх.
— Сейчас 2188 год, Вэл. Прошло более двухсот лет с того времени, в котором, как ты думаешь, ты живёшь.
Это была какая-то бессмыслица, но у меня снова возникло то сверхъестественное ощущение, что всё рушится вокруг меня, что вся Вселенная — это просто нарисованная картина, рвущаяся в клочья, и что я падаю сквозь неё в пропасть.
Ларил поспешно продолжила:
— Это правда, Вэл. Мир, в котором, как ты думал, ты жил, существовал давным-давно. С тех пор многое изменилось. Мы победили войну и национализм. Мы завоевали планеты. Старые парламентские правительства ушли в прошлое, и у нас есть взаимосвязанные Руководящие Советы, управляющие миром в соответствии с тщательно продуманным планом. И когда любой разумный человек бросает вызов Советам, его не наказывают старыми грубыми способами — тюремным заключением. Он получает наглядный урок.
Я лишь уставился на неё и тупо произнёс: