Пообещал мне пятёрку за молчание, а сам к
Михал Абрамычу помчался. Потом собирался и к
Сергею Савельевичу в «Мавританию», к
Кузнецову на Башиловку, к Актёру...
Кузьма
перечислил
десяток
крупных
букмекеров.
58
- Понятно. А с чего ты этого господина
седым барином прозвал? - Гирин достал записную
книжку.
- Он не старый ещё, лет за сорок. Усы и
брови чёрные как смоль, а голова совсем седая. А
то, что барин это по повадкам видно. Сразу
чувствуется, привык распоряжаться. И одет
богато. Сюртук чёрный тонкого сукна. В галстуке
золотая булавка с брильянтом. А в петлице
георгиевская ленточка. Не иначе, как генерал.
Потратив
ещё
несколько
минут
на
расспросы Гирин выяснил, что роста незнакомец
среднего, телосложения плотного, глаза у него
голубые.
- О нашем разговоре никому ни слова, -
предупредил Гирин и протянул Кузьме рубль. -
Держи. А от Курносого, чует моё сердце, ты
ничего не получишь.
У входа в трактир Семён встретил
Курносого. От того уже за версту разило водкой.
- Хотел я, Лёха, Зиму сыграть.
- Сколько угодно. Десять к одиннадцати.
- Да ты, что? - притворно изумился Семён. -
Ведь ещё утром на неё один к четырём, а то и к
пяти ставили.
- Так то утром, - Курносый пошатнулся и
схватился за стену. - А сейчас Зима первый
фаворит. Темнили её наездники, будь они не
ладны. Но шила в мешке не утаишь. Слава богу не
59
перевелись ещё на Руси такие умные люди, как
Алексей Балясин.
Глава 7
ПЕТЕРБУРГСКИЙ СЫЩИК
Гирин знал, что Кузьме, давнему «агенту»
Лавровского, можно верить. Он никогда ещё не
подводил.
Но,
что-то
в
его
рассказе
настораживало. Не сходятся концы с концами.
Не секрет, многие наездники делятся
сведениями с играющими. Одни из-за показного
уважения, которое оказывают им. Другие падки
на дармовое угощение. А кое-кто не прочь и
лишнюю красненькую отхватить. Но Пётр
Полянский не из таких. Льстивые похвалы ему ни
к чему. И без них знает, что по мастерству и
удачливости сравнялся с лучшими русскими
ездоками. За последние пять лет только на
столичных ипподромах выиграл он семнадцать
больших призов. В прошлом году за искусную
езду получил похвальный лист Московского
бегового
общества.
К
халявной
водке
равнодушен. Непьющий он. Ну разве, в праздник
или с устатку примет одну-две рюмки. А что
касается денег, так он их и честным путём
зарабатывает побольше многих других.
Да и не верилось Семёну, что Зима может
взять Бльшой Московский приз. В прошлое
воскресенье видел в каком состоянии пришла она
к призовому столбу. Вся в мыле. Старый наездник
60
Герасев, с которым после бегов сидели у «Яра»,
только головой сокрушённо качал:
- Погубят лошадь. Она зимой в Питере
каждое воскресенье бежала. Да ещё как!
Резвейшей кобылой сезона была... Ей после этого
роздых надо бы дать, а Кочергин её в Щигры
отправил.
Хозяин
Зимы
Иван
Кочергин
был
действительным членом созданного недавно в его
родных Щиграх общества охотников конского
бега. Не смог он отказать себе в удовольствии
похвалиться перед земляками одной из самых
красивых и резвых кобыл страны. Из Щигров
Зиму повезли в Курск, потом в Орёл, Елец, Тулу...
Призы, аплодисменты публики и восторженные
отзывы местных газет грели душу владельца. Но к
началу летнего сезона в Москве лошадь, как
говорят спортсмены, сильно «привяла».
Чего зря гадать, решил Гирин, спрошу
лучше самого Петьку. Всё равно собирался к
нему. Ведь он обещал для Чудака какую-то
особенную копытную мазь, приготовленную из
чёрных и красных земляных улиток, свиного и
говяжьего сала, льняного масла, мёда, смолы,
серы и ещё бог знает из чего...
Общественная
конюшня
Полянского
находилась на Петербургском шоссе, на заднем
дворе огромной дачи Сахновского.
61
Наездник только, что закончил работать
молодую вороную кобылу. Едва он сошёл с
дрожек, как конюхи кинулись распрягать лошадь.
Полянский деловито распоряжался:
- Попону накиньте и ведите в денник...
Сперва воды дайте, только всего несколько
глотков, а потом уж сбрую снимайте...
- Да знаем мы, всё знаем. Ноги флюидом
сами растирать будете?
- Сам... Здравствуй Семён! Давненько не
заглядывал.
- Такая уж жизнь пошла, Петя. Кручусь как
белка в колесе. А это кто же такая будет? Не
видел я её у тебя раньше.
- Улыбка. От Атласного и Защиты. Из
Лопандина привели, с завода князя Голицына.
- Кочергин купил?
- Нет. Князь самолично распорядился,
чтобы её мне в аренду отдали. Больно уж хорошо,
говорит, мои кобылы у Петьки Полянского
бегут... Я её по новому к призу готовлю. Ведь я
недавно с американцем Марвином познакомился.
Пригласили меня на обед в его честь данный...
- Наслышаны. Водки, сказывают, море
разливанное выпили, не считая моэтов и
шартрезов разных.
- Кто пил, а кто и о деле толковал.
Преумнейший мужик этот американец!
- А ты разве по-ихнему понимаешь?
62
- Да откуда мне! Зато Фёдор Николаевич
Измайлов, который заводом великого князя
Дмитрия Константиновича заведует, по-английски
без запинки чешет. Вот он и пересказывал мне,
что американец говорил... Надумал я систему
Марвина попробовать.
- На Улыбке?
- На ней. Ох и хороша кобыла! Со временем
резвее Зимы будет, все призы мы с ней заберём.
- А как сейчас Зима?
Полянский сразу помрачнел:
- Не в порядке она. Просил я Кочергина,
чтобы её с Большого Московского сняли. Да разве
он послушает? А вот останусь «за флагом»,так
меня ещё и виноватым сделает.
- Не в порядке? А все считают, что Зима
приз вне конкуренции возьмёт. Одну её у
букмекеров играют. Мишка Кацман на тебя
ставки пять к шести принимает, а Курносый,
вообще, десять к одиннадцати.
- Это они «Новостей дня» начитались. А там
вечно всякую хрень пишут.
- Нет, Петя. Слухи ходят, будто утром в
«Перепутье» ты сам об этом одному крупному
игроку сказал. А он тебе тут же конверт с
деньгами.
- Какой ещё игрок?! Какой конверт?! -
побагровел наездник. - Ты, Сёмка, думай, что
несёшь! Я отродясь такими делами не занимался!
63
- Не кипятись, Петя. Знаком тебе такой
человек? - Гирин достал записную книжку и стал
читать. - Лет сорока, среднего роста, плотного
телосложения, глаза голубые. Волосы седые, усы
и борода чёрные. Одет в дорогой чёрный сюртук.
В галстуке золотая булавка с брильянтом, в
петлице георгиевская ленточка.
Полянский рассмеялся:
- Вот нынче публика беговая пошла! Следят
за нашим братом наездником, похлеще чем
старики за молодыми жёнами. Это не игрок...
Обокрали меня зимой в Питере... Часы увели,
папиросницу, бумажник. Часы очень жалко.
Золотые, швейцарской работы, да и память. Их
мне Миндовский подарил, когда я зимний
трёхлетний приз на его Индюке выиграл. Заявил
сразу в полицию, да толка мало. А сегодня сижу в
«Перепутье», чай пью. Подходит какой-то
важный седой господин...
...Незнакомец
назвался
полковником
Волковым из петербургской сыскной полиции:
- Заезжал к вам на конюшню, да не застал.
Подсказали мне, что вы в «Перепутье» чай пьёте.