«Ха, неплохая попытка пошутить», – я даже искренне улыбнулась. Он, видя, что я не иду на контакт, кивнул на миску в своих руках:
– Давай я помогу тебе, – зачерпнув немного «каши» он медленно поднёс её к моим губам. – Скажи а-а-а… – я открыла рот, и он аккуратно просунул в него ложку. – Вот так, не торопись. Жуй как следует.
– Спасибо мамочка, я осведомлена о том, как надо жевать, – в ответ на моё замечание он лишь по-доброму улыбнулся и тряхнул головой.
– «Посмотри на себя», – я поморщилась. – «Принимаешь от него помощь! Старая ты уже бы вгрызлась ему в глотку!».
Я бессильно прикрыла глаза, проваливаясь в темноту, но из неё меня вернул шероховатый баритон агента:
– Силена?
Я посмотрела в его обеспокоенное лицо и не смогла сдержать ироничной усмешки:
– Когда это вы агент начали за меня переживать?
– Сам не знаю, – Гильермо улыбнулся. – Но правда в том, что моё представление о тебе было совершено ошибочным, – теперь улыбнулась я.
– «Убей его! Воткни эту ложку, которой он тебя кормит в его мерзкий глаз!».
– Заткнись! – агент вздрогнул от моего внезапного крика, и насторожился. – Прости… Я это не тебе.
Он перевёл взгляд в угол, куда я всё продолжала невольно пялиться, и задумался, а затем серьёзно посмотрел мне в глаза:
– В эти условия тебя поместили не просто так. У меня не получилось сломать тебя физически, поэтому тебя поместили сюда, – он жестом обвёл пространство комнаты и тяжело выдохнул, – в помещение без солнечного света, где ты не знаешь, сколько проходит времени. Где нет людей и не с кем общаться. Тебя практически не кормят и не поят, лишь необходимое количество, чтобы поддерживать жизнь… Это психологическое давление. Но надо сказать, ты очень хорошо держалась, люди и от меньшего сходят с ума, – он запнулся, – и гораздо быстрее… Но, ты сломалась, да? Охрана докладывает мне, как ты кричишь, а иногда истерично смеёшься. Ты с кем-то разговариваешь… – я заглянула ему в глаза, но, несмотря на мои опасения в них не было издёвки или ликования, он не был рад, там была лишь глубокая, щемящая грусть. – Что ты видишь, пташка?
– Я думаю, твоё отношение ко мне изменилось, когда ты стал звать меня по имени, – Гильермо удивлённо приподнял брови. – Да, я сразу обратила на это внимание, – он печально улыбнулся, а я перевела взгляд с его лица на её. – Я вижу себя… Ту, кем всегда боялась стать. Только Феникс, без Силены. Убийца без чувств и эмоций… без души и с пустым сердцем.
– «Я лучше тебя! Я бы смогла найти выход! Я бы спаслась!», – я изнеможённо улыбнулась.
– Силена, посмотри на меня, – он аккуратно дотронулся до моего подбородка и повернул голову на себя. – Вначале нашего с тобой знакомства, я тебя такой и видел. Но я очень ошибался, ты совсем другая.
– «Не слушай его!».
– Ты не бесчувственный монстр. Сам не верю, что это говорю, но, похоже, ты очень хороший человек Силена.
Мне стало смешно: – «Да, сильно же поменялось наше отношение друг к другу. От ненависти до… Чего? Уважения? Нет. Он испытывает ко мне скорее жалость».
– «Вот именно, ты жалкая!».
Я плотно прикрыла глаза, пытаясь в очередной раз прогнать её: – «Она просто у меня в голове! Плод моего уставшего, измученного мозга. Её здесь нет!». Я сосредоточилась на этих мыслях, повторяя их как мантру и, открыв глаза, и правда не увидела никого, кроме Трентона: – «Что же… неплохо. Хоть ненадолго в моей голове будут только мои мысли».
– Всё хорошо? – он обвёл взглядом комнату, словно силясь увидеть то же, что и я.
– Да. Теперь всё хорошо.
Он улыбнулся и протянул мне ещё ложку, я послушно съела её содержимое. И так одну за одной, медленно, не торопясь, пока я не съела всё. Отставив миску в сторону, прошёлся по мне взглядом, в котором отразилось сочувствие. Я поморщилась и недовольно рыкнула:
– Не надо этого!
– Чего? – он пару раз удивлённо хлопнул глазами.
– Жалеть меня! Никогда никому этого не позволяла и сейчас не позволю.
Агент виновато опустил голову, устремив взгляд в пол. Несколько минут комнату разрывала гнетущая тишина, а затем раздался его тихий шёпот:
– Прости меня, я…
– Не извиняйся. Я не держу зла, – он резко поднял на меня взгляд, лицо при этом было удивлённым. – У каждого человека своя судьба и свой путь. Нашим было суждено пересечься. Ты делал то, что от тебя требовалось. Я не раз в жизни поступала так же, делая то, что необходимо. Поэтому я не держу обиды за то, что ты со мной делал, – я усмехнулась. – Работа у нас такая… херовая, – он тоже улыбнулся, но глаза, которыми он на меня смотрел, не изменились, в них по-прежнему была тоска и сожаление.