– Я тебе что, совсем не нравлюсь?
Она какое-то время смотрела вслед мужчинам, но потом всё же медленно повернулась ко мне:
– Я о тебе слишком мало знаю, чтобы делать какие-то выводы. А вот то, что решение приняли за меня… это мне не нравится.
– Я к тебе в друзья не напрашиваюсь. Не захочешь дружить, твоё право. Но надеюсь, ты не будешь вставлять палки в колёса моей профессиональной деятельности, – я говорил нарочито холодно, чтобы подчеркнуть свою безучастность к этому.
Но, правда, в том, что моё безразличие было насквозь фальшивым. Не помню, чтобы раньше хоть раз в жизни чувствовал что-то подобное. Мне всегда было на всех плевать, на мнение окружающих и их отношение ко мне в том числе. Но от чего-то ей я хочу понравиться, хочу, чтобы эти кристально голубые глаза смотрели на меня, сияя и переливаясь эмоциями: – «Почему? Ведь я совсем тебя не знаю».
Она сжала пальцами переносицу и выдохнула, когда подняла на меня взгляд, в нём уже не было былой враждебности:
– Я понимаю, что в этой ситуации ты оказался такой же пешкой, как и я сама. Посмотрим, что из этого получится, – она протянула руку, я сделал то же самое, взяв её ладонь в свою.
«Какая нежная и тёплая кожа… Хочу ещё, мне мало этого прикосновения!».
– Я рад, что ты это понимаешь.
– Меня зовут Силена Тёрнер, надеюсь, это знакомство выльется во что-то приятное.
– Да, – губы сами растянулись в улыбке, – я тоже.
– Что ты имеешь в виду, говоря, что тот день изменил всю твою жизнь.
Кейлиб неуверенно пожал плечами:
– В тот день я поверил в судьбу. В то, что у каждого человека есть родственная душа… ведь я встретил свою, – он грустно усмехнулся. – Я ведь был в тебя влюблён. Со временем, когда понял, что мне ничего не светит, принял решение, отгородиться от этих чувств и стать для тебя по-настоящему хорошим другом. Таким, чтобы ты могла положиться на меня в абсолютно любой ситуации.
Я помолчала, но всё же решилась сказать правду. Раз он, наконец, признался, то и я тоже признаюсь:
– Я это знала.
– Что?! – Кейлиб удивлённо выпучил на меня глаза, я рассмеялась от такого зрелища.
– Надо было быть полной идиоткой, чтобы не заметить, как ты пускаешь на меня слюни. Бывало, ты залипал на мои губы по несколько минут. Хотя ты был полностью уверен, что ничем себя не выдаёшь.
– Но… как тогда… то есть… почему? – видеть его потерявшего дар речи, дорогого стоит, скажу я вам. Я рассмеялась в голос, не в состоянии больше сдерживаться. – Вот же… мелкая… – Кейлиб схватил меня за плечи и, повалив на диван, ловким и быстрым движением уселся сверху. – Не рыпайся!
– Кейлиб! Не смей!
– Ты это заслужила!
Я не успела больше даже пикнуть, как он принялся меня нещадно щекотать. Я начала извиваться, одновременно с этим пытаясь столкнуть его с себя, но утонула в приступе истеричного смеха:
– Кейлиб! Ха-ха-ха-ха-ха! Пожалуйста! Прекрати!
– Это за то, что ты, моя первая любовь, запихнула меня во френдзону. Хотя, как оказывается, прекрасно видела, что я по тебе сохну!
– Ке-е-ейли-и-иб! Ха-ха-ха! Остановись! Умоляю!
– Проси лучше женщина, ты это заслужила!
– Ха-ха-ха-ха-ха! – он ещё немного помучил меня и, наконец, отпустил. К этому времени я уже почти задыхалась от собственного смеха. – Вот же изверг! Знаешь ведь, как я боюсь щекотки!
– Знаю, – он расплылся в довольной улыбке. – Поэтому и щекотал.
Я стукнула его кулаком в плечо, он даже не дрогнул.
– Может, уже встанешь с меня?
– Да я вот думаю, достаточное ли это было наказание, за моё юное разбитое сердце, – он прищурился, глаза при этом заблестели недобрым огнём.
– Не заставляй меня применять силу! – мы оба улыбнулись и рассмеялись, Кейлиб встал и, протянув руку, рывком поднял меня с дивана. Затем посмотрел на меня уже серьёзно.
– Не неси чуши про обязательства и выборы. Я давно выбрал тебя, и всегда буду выбирать. Поняла?
– Да, – я расплылась в такой широкой и счастливой улыбке, что щекам стало больно.
– Завтра мы выживем, оба! И всё будет кончено. Это всё, что сейчас должно занимать твою прекрасную головку.
Я сделала к нему шаг и, обхватив руками грудную клетку, уткнулась в неё лицом. Кейлиб ответил на объятия и, с силой стиснул мою спину. Втянув аромат моих волос, поцеловал в макушку. По груди разлилось тепло: – «Как же я люблю этого идиота, его объятия самые родные из всех на этой прогнившей до основания планете».
Я никогда ему этого не говорила и, возможно, не скажу, но тот день одиннадцать лет назад изменил и мою жизнь, ведь я тоже встретила свою родственную душу.