— Не, ребят, нет у меня ничего, — развёл я руками. — Опоздали вы на ужин. Съел всё.
— Эх, жалость-то какая! — покачал головой Бельфегор. — В следующий раз учитывай, что гости могут придти. Ну да ладно. Есть дела и поважнее. Поехали в храм любви.
— Не-не, погодите, не так быстро, — я сделал останавливающий жест рукой. — Я сейчас не в том настроении. И вообще, надо заранее согласовывать планы. А может, я занят?
— Чем? — Эстер скептически ухмыльнулась, подняв со стола учебник. — Учишься?
— Конечно. Мне, вообще-то, надо поступить… В общем, у меня тут свои дела. А в бордель давайте в другой день. Завтра… Или нет, послезавтра лучше. Вечером. Хорошо?
У меня вдруг появилась любопытная идея, как поймать Мамедова. План, конечно, требовал некоторых доработок, но в целом он мне показался вполне годным.
— И вы мне кое-чем должны помочь взамен, — продолжал я. — Чем именно, объясню на месте. А пока хочу отдохнуть. Так что извиняйте: устал.
— Ох, скучный ты какой-то сегодня, — вздохнула Эстер.
— Ну и чем нам, по-твоему, заниматься этим вечером? — спросил Бельфегор.
— А что поделать? Ему, видите ли, не до нас, — укоризненно произнесла демоница.
— Вот так всегда. Только соберёшься в свет выйти, а тут на тебе! Эх, Денис. На родного отца времени жалко. Ну как же так?
— Просто вы немного не вовремя, — сказал я. — А теперь дайте отдохнуть, а? Ещё нагуляетесь — будет возможность.
— Это если ты убьёшь, кого полагается, — заметила Эстер. — А ты ведь ещё не придумал, как добраться до Куракина?
— Я думаю. Уверен, что-нибудь соображу.
— Ладно, так и быть, пойдём, Эстер, — Бельфегор поднялся с дивана. — Никакого гостеприимство от современной молодёжи не дождёшься, а вот раньше, помнится, время было… Эх.
Александру Васильевичу я, как мы и условились, позвонил на следующий день после полудня. Вот только на звонок мой никто не ответил. Я подумал, что мастер занят, подождал немного, снова набрал номер — трубку не брали. После третьей неудачной попытки я начал волноваться. Появились нехорошие предчувствия.
Надел толстовку (на улице сегодня было прохладно), сунул в карман штанов стопку листов со знаками и побежал к мастерской. Минут через пятнадцать был уже там. Предчувствия меня не обманули.
Мастерская не работала. На окнах и дверях — рольставни. Закрыт был и китайский ресторанчик рядом. А вот в японской забегаловке напротив были расколочены все стёкла, а на асфальте чернела засохшая кровь.
Я поднялся на третий этаж, где жил Александр Васильевич. Постучался. Старый мастер открыл дверь.
— Что случилось? — спросил я с порога. — Я звонил. Вы не отвечали. Погром? Я видел побитые окна в ресторане.
— Проходи, — хмуро произнёс старый таец, пропуская меня внутрь.
Зашёл. Мне бросилась в глаза бита, стоящая в передней у стены. Она была в крови.
— Да, они приходили, — произнёс Александр Васильевич. Он проследовал на кухню и, встав у окна, принялся наблюдать за улицей. — Я успел закрыть мастерскую. Они стали громить ресторан. Пришлось заступиться.
— За японцев? Вы же вроде враги, — с сомнением посмотрел я на старика.
— Тут у меня нет врагов. Хозяин ресторана — такой же беженец, как и я. И мой друг. Но я не думаю, что всё закончилось. Они придут опять. Возможно, скоро.
— «Чёрные петлицы»?
— Похоже на них.
— Какого хрена? Они что, головой тронулись? Причём тут вы?
— Люди сходят с ума, — вздохнул Александр Васильевич. — Не ищи смысла. Пошли. Я открою мастерскую, заберёшь мотоцикл. Вчера вечером почистил карбюратор. Получше должно стать. Но, по-хорошему, новый бы купить. Этот своё отработал. Замучаешься ремонтировать.
Александр Васильевич захватил биту, и мы спустились в мастерскую.
— Сколько с меня, — я достал кошелёк.
— Убери, — поморщился старый мастер, поднимая ворота. — Тебе нужнее.
— Так вы же работали. Не, я так не согласен.
— Всё, давай езжай. Потом разберёмся.
Я пожал плечами и вывел мотоцикл наружу, и тут увидел, как по улице в нашем направлении движется толпа мужиков, вооружённых трубами и битами.
— Уезжай быстрее, — поторопил меня старик. — Так и думал. Они вернулись.
— Ну уж нет. Я вас одного не брошу, — я закатил «Розенберг» обратно.
— Зря ты это, — Александр Васильевич вздохнул и принялся опускать ворота.
Интерлюдия 2
Из маленького бумажного свёртка Вениамин отсыпал на тыльную сторону ладони щепотку белого порошка, и зажав одну ноздрю, втянул в себя.