— Да уж, — тонкие губы Фрэнка вновь растянулись в жуткой белозубой улыбке. — Ты теперь звезда «Ямы», — вскинул брови и полушёпотом прибавил: — Двукратная Чемпионка боёв «Смертников».
— Ага, — хмыкнула Рен. — А ты теперь сказочно богат, так что пора бы перейти к своей части уговора.
— Точнее и не скажешь, — Фрэнк театрально поклонился. — Мадам… — после чего развернулся на каблуках и покинул раздевалку. Механическая дверь, издав характерный низкий звук, с шипением закрылась за его спиной.
Некоторое время Ловкачка буравила отрешённым взглядом пространство перед собой, затем тяжело выдохнула, скривилась, перевела внимание на правую кисть – ту самую, которой раздробила кулак Гаро. Пальцы сильно опухли и посинели – вероятнее всего этот выкрутас стоил ей собственных костей. Аккуратно сняв перчатку и размотав длинный эластичный бинт, оценила степень и область повреждений. Импульсатор, что был закреплён и тщательно спрятан под плотной чёрной тканью ожидаемо разлетелся в дребезги.
«Как и рука Гаро…»
Рен столь же аккуратно сняла обломки с кисти и запястья, закинула их в рюкзак.
«По крайней мере, с задачей своей справился. Не зря столько отвалила…»
Ловкачка решила не принимать душ, хоть желание и было просто безумным. Хотелось по скорее отмыться от пота и крови. Смыть с себя этот чокнутый вечер и погрузиться в холод и боль регенеративного сна. В тоже время Рен прекрасно осознавала, что едва ли ей удастся уснуть в ближайшие пару дней. По крайней мере, в привычном представлении этого понятия.
Снаружи уже собралась толпа – все жаждали увидеть двукратную Чемпионку «Ямы». Чемпионку, которой по иронии судьбы лишняя гласность была ни к чему. По уговору с Фрэнком тот должен был перетянуть внимание папарацци, новых фанатов, ненавистников и простых зевак на себя.
«Вся слава Фрэнку Бедламу! Ведь он так её любит…»
Натянув на себя чистую водолазку и кожаную куртку, попутно борясь с болевыми ощущениями, Ловкачка отметила, что все запахи исчезли, затем закрыла металлическую дверцу шкафчика, закинула рюкзак на плечо и, покинув раздевалку, ушла в сторону одного из чёрных ходов. Снаружи, на пустой взлётно-посадочной площадке, у неприметного аэромодуля её уже ждали безмерно довольные и широко улыбающиеся Макс и Синтия.
А где-то наверху, в самом сердце Фактотума, посереди площади Благоденствия колоссальный по своим размерам, уходящий высоко в искусственно созданную дымку облаков догорал бледным пурпуром Обелиск Рондо.
Глава вторая «ālea iacta est»
I
— Возможно, стоит взять отпуск, — Ксан смахнул голографическую проекцию рабочего стола, жестом указал персональному компьютеру перейти в спящий режим. На широком голубоватом фоне возникла анимированная вращающаяся иконка: стилизованные щит и вертикальный меч, виднеющийся из-за него, а ниже надпись:
«Завершение работы…»
— Отпуск? — недоверчиво хохотнул низкий мужской голос в динамике миниатюрного наушника, видневшегося из уха Хармона. — Не похоже на тебя. Тем более, разве не ты говорил, что в этом квартале просто аврал с работой?
— Говорил… — Ксан поднялся, покинул рабочее место, уверенно и неторопливо лавируя меж многочисленных письменных столов, компьютерных стульев, стоек коммуникации и голо-панелей с меняющимися на них фотографиями и фотороботами. Преступники, жертвы, свидетели, пропавшие без вести – Силентиум как и любое уважающее себя гетто изобиловал преступлениями, подонками и маргинала разной степени отбитости, их жертвами и разумеется теми кто что-то где-то видел, но отчего-то память у людей в последнее время стала дерьмовой.
«Даже слишком…»
Последние несколько месяцев все вокруг словно с катушек слетели: драки, грабежи, погромы, покушения, даже теракты, однако стоило начать задавать вопросы, и свидетели магическим образом исчезали, теряли память или просто превращались в слабоумных идиотов.
Время на настенных часах давно перевалило за полночь и в головном отделении полицейского департамента Силентиумовских кварталов уже почти никого не было. Огромное пространство центрального холла, воссозданное одним очень известным архитектором в духе древней, давным-давно забытой эпохи выглядело отчуждённым и неживым, подобно огромному склепу. Всякий раз, когда приходилось оставаться здесь после «наступления темноты» Ксан чувствовал острую необходимость в общении и компании. Даже самой дрянной.