Питер даже замирает.
Не то чтобы он был не в курсе: история Уэйда Уилсона – своего рода легенда. Жертвы экспериментов всегда окутаны своего рода романтическим ореолом, а уж если учесть, во что превратили Уэйда в «Оружии Икс», за Дэдпулом должны бегать толпы восторженных девиц, готовых пожалеть болезного.
Проблема в том, что лицо (да и не только лицо) Дэдпула больше всего похоже на отбивную – и это не то, на что приятно смотреть.
Ладно. Ладно. Об этом Питер не подумал.
– Хорошо, – после паузы говорит он, признавая своё поражение. – И что ты предлагаешь? Что-то я не вижу в твоей маске прорезей для рта.
– Ах, Паучок-Паучок, – лыбится Дэдпул. – Мы уже обо всём позаботились!
– Что… – начинает Питер, но его вопрос прерывает крик тёти Мэй:
– Питер, иди сюда!
Выясняется, что проблему Дэдпул решил радикально: он просто лишил весь дом света.
– У нас всего три свечи… – говорит тётя Мэй десятью минутами позднее, когда становится ясно, что механики разберутся с неполадками ещё нескоро. – Будет темновато, но, надеюсь, это ничего.
Питер тяжело вздыхает и забирает у неё свечи.
Что ж, он готов признать, что сумасшедший план сумасшедшего Дэдпула работает: на кухне царит полумрак, и черты лиц присутствующих только угадываются в этой тьме. Дэдпул сидит совсем рядом с ним, но Питер, как ни старается, не может толком разглядеть лица: он только видит, что маска Уэйда задрана до переносицы, и различает чёткую ровную линию челюсти – должно быть, до того, как его пропустили через мясорубку, он был красив.
– Итак, – многообещающе произносит тётя Мэй, и отблеск свечи, ложащийся на её подбородок, делает это слово ещё более пугающим. – Так как тебя зовут?
Дэдпул молчит, пока Питер не врезает ему под ребро.
– О-оу, это нам… то есть мне! – восклицает он, и Питер закатывает глаза: как будто тётя Мэй могла спрашивать подобное у своего племянника. Дэдпул разом вытягивается, как военный перед командиром, только что честь не отдаёт, и гаркает:
– Уэйд Уинстон Уилсон к вашим услугам, мэм!
Секунду Питер ждёт, что тётя Мэй только многозначительно хмыкнет, как она делает всегда, когда сказать ей нечего – но тётя вдруг тихо смеётся, и в голосе её улыбка, когда она говорит:
– Уэйд Уилсон и Питер Паркер. Вы, ребята, прямо-таки созданы друг для друга.
Питер прячет мученический стон в глотке сока. Кусок индейки встаёт ему поперёк горла.
Несколько минут стоит благословенная тишина, нарушаемая лишь тихим звоном вилок. Питер даже начинает надеяться, что всё обойдётся, но…
– Чем ты занимаешься, Уэйд? – спрашивает тётя Мэй.
Ему едва удаётся замаскировать нервный смешок под кашель. Питер прямо-таки представляет себе, как Уэйд заявит: «Знаете, на досуге я помогаю вашему племяннику ловить преступников – и иногда мочу ублюдков, за которых мне отваливают кучу денег, но Питеру не нравится такое моё хобби».
– Эм, тётя Мэй, может, обойдёмся без этих вопросов? – влезает он, стараясь неловко улыбнуться. – Ну, знаешь, ты могла бы спросить что-то более интересное: типа какую пиццу он любит или…
– Я должна убедиться, что ты выбрал хорошего человека, Питер Паркер, – предупреждающе произносит тётя, и Питер сдувается, падая обратно на стул. – В конце концов, тебе всего семнадцать, в этом возрасте так легко ошибиться…
Питер почти чувствует направленный на него взгляд Дэдпула. Взгляд с молчаливым вопросом: «Семнадцать?»
Он уже не уверен, кого из этих двоих боится больше.
– Я помогаю хорошим парням разобраться с проблемами, – говорит Уэйд, сверкая белозубой улыбкой, и кладёт руку Питеру на плечо. Только со стороны это выглядит лаской – на деле пальцы Дэдпула впиваются в кожу до боли. – А Питер мне с этим очень помогает.
– Так, выходит, ты адвокат, – тётя Мэй задумчиво постукивает ногтем по бокалу. Её взгляд устремлён на плечо Питера. – Как вы познакомились?
Блядь-блядь-блядь!
Тут уже Питер не даёт Дэдпулу и рта раскрыть – чувствительно наступает ему на ногу и дёргает плечом, стараясь сделать это так, чтобы тёте не показалось, что он стремится избавиться от этого полуобъятия. И возбуждённо тараторит:
– Я же проходил практику у мистера Старка! Помнишь? Мы там и встретились.
– Как интересно. Мне казалось, мистер Старк занимается совсем не адвокатурой, – тётя Мэй делает маленький аккуратный глоток.
– Хороший адвокат нужен всегда, мэм! – Дэдпул радостно скалится: о, он, судя по всему, в восторге, чего не скажешь о Питере. – Кто знает, в какую переделку может угодить задница Старка? То есть я имел в виду…
– О, всё в порядке, – кажется, она улыбается. – Прости, Уэйд, стоило спросить раньше – сколько тебе лет?
– Двадцать пять, – моментально отвечает Дэдпул.
«Пиздёж!» – вопит противный голосок где-то в голове Питера. Возможно, это Белый. Или Жёлтый. Кто знает, вдруг они – что-то вроде вируса?
– Построить карьеру в «Старк Индастрис» к двадцати пяти – это замечательно, – доброжелательно произносит тётя Мэй. Глаза у неё блестят; Питера это пугает до пиздеца. – Но я вот о чём хотела поговорить с вами, мальчики… понимаю-понимаю, это не моё дело, и вы сами в курсе, но изо всех важных тем безопасный секс…
Дэдпул воодушевлённо и восторженно ёрзает на табуретке. Питер истерически всхлипывает.
========== -3- ==========
Питер серьёзно не знает, как он сумел всё это пережить. Тётя Мэй заваливала их вопросами из серии «знаете ли вы, сколько венерических заболеваний…» и бла-бла-бла, и больше всего на свете ему хотелось тогда признаться, что нет у них никаких отношений – тем более секса! Питер никогда, никогда не трахнется с Дэдпулом! – и что тётя просто всё не так поняла.
Даже сейчас, мчась на задание под вопль «Будь дома к одиннадцати и не забывай предохраняться!», Питер всё ещё не может понять, как он докатился до этого.
Может быть, быть подростком в суперкостюме проще, чем быть подростком, встречающимся с больным на голову гиком-косплеером (ну, а как ещё ему было объяснять это чёрно-красное безобразие на Уэйде?).
Его ждут: в Башне собрались уже все Мстители, и Тони Старк встречает Питера недовольным взглядом – он ненавидит опоздания. Кажется, сейчас их всех ждёт что-то ужасно унылое, вроде инструктажа от Кэпа о том, почему-так-важно-помогать-бабулям-переходить-через-дорогу-даже-если-ты-хренов-Железный-Человек. Какая-то ярмарка высокоморальности, честное слово. Питер ничего не имеет против бабуль! – Питер просто понять не может, почему они должны выслушивать всё это вместо того, чтобы отправиться на по-настоящему серьёзное задание.
Естественно, стоит Питеру усесться на стул, Дэдпул, который до этого о чём-то трепался с Наташей (скорее всего, просто надоедая ей, потому что Наташа кривит губы), тут же падает на соседний. И ухмыляется:
– Пити-Пити-Паучок! Давно не виделись!
О-о да, давно. После памятного обеда с тётей Мэй Питер всеми возможными способами избегал встречи с Уэйдом целую неделю.
Он бы рад не видеться с Дэдпулом ещё пару-тройку лет.
– Привет, – невыразительно бурчит Питер и показушно отворачивается к Кэпу, вещающему что-то про долг супергероя. Уэйд скалится.
– Какой ты сегодня злой, – сюсюкает он, только что по носу Питера щёлкнуть не пытается. – Что, нянечка отлупила малыша Пити за то, что он плохо кушал?
…Этого следовало ожидать.
Питер всё равно вскидывается почти сразу и шипит:
– Отвали от меня, Уилсон!
– Не переживай, Паучок, меня не посадят: я порублю всех копов в капусту, украду тебя и свалю на Кубу! Кажется, там совершеннолетие наступает с пятнадцати…
– С шестнадцати, – буркает Питер и всё-таки не удерживается. – Будешь расхаживать с сигарой во рту и заделаешься в коммунисты?
– Маркс ес ун бьен омбре, ун бьен комуниста! – говорит Уэйд, надвигая на глаза воображаемую шляпу.
Питер против воли улыбается – и тут же складывает руки на коленях и изображает хорошего мальчика, когда недовольный взгляд Кэпа останавливается на его макушке.