– Ну, может быть; и не он, батюшка, а другой кто… Да я думаю, вам самим памятнее… в эту ночь. Марфа замялася.
«Ну? что в эту ночь?»
– В эту ночь, как… Промолвить не смею, ваша милость-батюшка, осерчаете?..
«Да ну, дура, договаривай!» закричал барин сердито.
– В ту ночь, как. вашу милость… черти брили… сказала Марфа в полголоса.
«Ах ты мерзкая! да ты смеешься надо мною! Ступай Яков домой; я с нею разделаюсь!»
Махнул барин рукой, и потащили Марфу Сидоровну учить уму-разуму, да так выучили, что она даже позабыла, сколько в году праздников, что бывало прежде страх как любила мужу напоминать.
А дядя Яков пришел к себе в избу, да и залег на палати.
Отдохнуть и мне кстати. В другой вечер, братцы-товарищи, расскажу я вам поболее, а то… ты начнешь про Якова, а подумают на всякова; иной, пожалуй, и осердится! По нашему, пришлось сказать слово красное, снял шапку да и раскланялся на обе стороны: и тебе весело и другим обижаться нечего!
Так до другого вечера, господа почтенные!..