И, сойдя на землю, Али-Баба приблизился к этой скале на цыпочках, сдерживая свое дыхание. И он хотел прежде всего пойти посмотреть на ослов своих, чтобы успокоиться относительно их, так как они были всё его достояние и хлеб детей его, но в сердце его разожглось небывалое еще до того любопытство ко всему, что он только что видел и слышал. А впрочем, то была судьба его, непреклонно толкавшая его на это приключение.
И вот, приблизившись к скале, Али-Баба осмотрел ее сверху донизу и убедился, что она была совершенно гладкая и не имела ни малейшего отверстия, даже величиной с укол иглы. И он сказал себе: «Однако же здесь-то и вошли сорок разбойников, и я видел собственными глазами, как они исчезли здесь. Йа Аллах! Какая ловкость! И кто знает, не вошли ли они в эту пещеру при помощи всевозможных талисманов, которых я не знаю, за исключением первых слов».
Потом он подумал: «Клянусь Аллахом! Я хорошо запомнил формулу открывания и формулу закрывания! Что, если я сделаю маленькую попытку, только чтобы узнать, имеют ли мои уста ту же силу, как уста этого великана-разбойника?»
И, забыв прежнюю свою робость, так как его звал голос судьбы его, дровосек Али-Баба повернулся к скале и сказал:
— Сезам, отворись!
И хотя эти магические слова были произнесены неуверенным голосом, скала разделилась и широко раздвинулась. И Али-Баба в чрезвычайном страхе уже хотел было повернуться спиной ко всему этому и броситься бежать, но сила судьбы остановила его у отверстия и заставила заглянуть туда. И вместо того чтобы увидеть пещеру мрака и ужаса, он, к необыкновенному своему удивлению, неожиданно заметил, что перед ним открыт широкий коридор, выходящий в обширную залу, покрытую сводами, высеченную в той же скале и залитую светом через угловатые отверстия, проделанные наверху. И шаг за шагом он решился войти в это место, которое на первый взгляд не представляло ничего угрожающего. И он произнес умилостивительное изречение:
— Во имя Аллаха Милостивого и Милосердного! — которое укрепило его окончательно, и без особенного страха он приблизился к сводчатой зале.
И лишь только он вошел туда, то увидел, что обе половинки скалы соединились без всякого шума и совершенно закрыли выход. Но это не обеспокоило его, хотя он и не отличался мужеством и стойкостью. И он подумал, что отныне он может благодаря магической формуле заставлять открываться перед собою все двери. И он спокойно отправился рассматривать все открывшееся перед его глазами.
И он увидел, что вдоль всех стен, поднимаясь до самых сводов, лежали груды богатейших товаров: и тюки шелковых тканей и парчи, и мешки со всевозможными съестными припасами, и огромные сундуки, наполненные до краев серебряными деньгами, и другие, полные слитков серебра, и еще другие, наполненные золотыми динариями и слитками золота.
И поскольку все эти сундуки и мешки не могли вместить собранных здесь богатств, то весь пол был покрыт грудами золота, золотых и серебряных вещей и всевозможных драгоценностей, так что нельзя было ступить ногою, не задев какой-нибудь драгоценной вещи или не наткнувшись на кучу золота. И Али-Баба, который еще во всей своей жизни не видел настоящего цвета золота и не знал его запаха, удивлялся всему этому до пределов удивления. И, увидав все эти сложенные здесь сокровища и бесчисленные предметы роскоши, самый незначительный из которых был достоин украшать дворец любого из царей, он сказал себе, что эта пещера должна была служить складочным местом для всего этого не годы, но столетия и что она, вероятно, была убежищем для целых поколений разбойников, сыновей разбойников, восходящих до мародеров Вавилона.
И когда Али-Баба немного пришел в себя от своего удивления, он сказал себе: «Клянусь Аллахом, йа Али-Баба, вот когда лицо судьбы твоей прояснилось, и она перенесла тебя от твоих ослов и от твоего хвороста прямо в ванну из золота, какую могли видеть разве только Сулейман и Искандер Двурогий! И ты сразу узнал и магическую формулу, и воспользовался ее свойствами, и открыл двери скалы и сказочной пещеры, о благословенный дровосек! Велика милость Воздаятеля, сделавшего тебя обладателем всех этих богатств, собранных здесь преступлениями целых поколений воров и разбойников. И если все это пришло, то только для того, чтобы отныне ты мог вместе с семьей твоей иметь пристанище от нужды, делая лучшее употребление из этого наворованного и награбленного золота».
И, размышляя так согласно со своей совестью, Али-Баба наклонился к одному из мешков с жизненными припасами, высыпал из него содержимое и наполнил его золотыми динариями и другой золотой монетой, не обращая внимания на золото и другие ценные предметы. И он взвалил этот мешок себе на спину и вынес его в конец коридора. Потом он возвратился в сводчатую залу и наполнил таким же образом второй мешок, потом третий, потом еще несколько — сколько могли, по его мнению, снести без особенного усилия три осла его. И, сделав это, он повернулся к выходу из пещеры и сказал: