— Аллах да истребит женщин, лишенных разума! Я хорошо вижу, о дочь моего дяди, что ты воображаешь, будто я уворовал эти мешки. Ну так разубеди себя и осуши глаза твои, ибо они посланы нам Воздаятелем, Который сегодня в лесу натолкнул меня на судьбу мою. Впрочем, я сейчас расскажу тебе все, что было со мною, но не прежде, чем раскрою эти мешки, чтобы показать тебе, что в них находится.
И Али-Баба высыпал из всех мешков их содержимое на циновку. И из них покатились множество звонких золотых монет, и тысячи огоньков запрыгали в бедной комнате дровосека. И Али-Баба, к торжеству своему, увидел, что жена его совершенно ослепла от этого зрелища; и он уселся на груду золота, подобрал под себя ноги и сказал:
— Теперь выслушай меня, о жена!
И он рассказал ей о своем приключении от начала и до конца, не упуская ни одной подробности. Но мне незачем повторять все это.
Когда жена Али-Бабы выслушала рассказ о его похождениях, она почувствовала, что страх в сердце ее уступает место величайшей радости, и она успокоилась, и развеселилась, и сказала:
— О молочный ден! О день белизны! Хвала Аллаху, пославшему в наш дом добро, собранное неправым путем этими сорока разбойниками, грабителями больших дорог, и делающему законным то, что было незаконным! О Всещедрый! О Воздаятель!
И она поднялась и уселась на корточки перед кучей золота и уже хотела приступить к счету этих бесчисленных динариев.
Но Али-Баба рассмеялся и сказал ей:
— Что ты можешь здесь поделать, о бедная! Как можешь ты мечтать сосчитать все это? Лучше вставай и помоги мне выкопать яму в нашей кухне, чтобы зарыть там поскорее все это золото и скрыть все следы его. Если же мы не сделаем этого, мы привлечем к себе жадность наших соседей и городской стражи.
Но жена Али-Бабы, которая любила во всем порядок и хотела непременно составить себе точное понятие о богатствах, свалившихся на них в этот благословенный день, отвечала:
— Это верно, я не могу задерживаться здесь счетом этого золота. Но я не могу и убрать его отсюда, не узнав по крайней мере его веса. И поэтому я умоляю тебя, о сын моего дяди, дай мне немного времени, чтобы пойти поискать у соседей деревянную мерку.
И я буду измерять, пока ты будешь копать яму. И таким образом мы будем сознательно тратить на необходимое и на излишек для наших детей!
И Али-Баба, хотя такая предусмотрительность и показалась ему по меньшей мере излишней, не пожелал противоречить жене своей при таких обстоятельствах, столь радостных для них обоих, и сказал ей:
— Да будет по-твоему! Но ступай и возвращайся поскорее, и прежде всего остерегайся разболтать нашу тайну или сказать хоть одно лишнее словечко.
И жена Али-Бабы пошла, чтобы найти мерку, и подумала, что скорее всего будет занять ее у жены Кассима, брата Али-Бабы, дом которого от них был очень недалеко. И она вошла к супруге Кассима, богатой и полной надменности, той самой, которая ни разу не удостоила пригласить к своему столу ни бедного Али-Бабу, ни жену его, хотя у них не было ни счастья, ни связей, и которая ни разу не послала ничего сладкого детям Али-Бабы во время семейных или годовых праздников и даже ни разу не купила для них горсти турецкого гороха, хотя это делают самые бедные люди для детей таких же бедных людей. И после саламов и церемонных приветствий она попросила у нее ссудить ей деревянную мерку на несколько минут.
Когда супруга Кассима услышала слово «мерка», она крайне удивилась, ибо знала, что Али-Баба и жена его бедны, и она не могла понять, для какой цели понадобилась им эта утварь, которою пользуются обыкновенно лишь собственники значительных запасов хлебного зерна, тогда как другие довольствуются ежедневной покупкой зерна или семян у хлеботорговцев. И хотя при других обстоятельствах она, без всякого сомнения, отказала бы ей под тем или иным предлогом, но на этот раз любопытство ее разгорелось так сильно, что она побоялась упустить случай удовлетворить его. И поэтому она сказала:
— Аллах да умножит благодеяния Свои над вашими головами! Но какую хочешь ты мерку, о мать Ахмада, большую или малую?
Та отвечала:
— Лучше малую, о госпожа моя!
И супруга Кассима пошла за этой меркой.
И не напрасно эта женщина удостоилась одобрения сводницы, — да лишит Аллах милостей Своих всех женщин этого рода и да истребит всех развратниц! — ибо, желая во что бы то ни стало узнать, какое зерно будет измерять бедная ее родственница, она решила сплутовать, как это всегда готовы делать дочери распутниц. И действительно, она побежала и взяла сала и ловко намазала им снизу дно мерки, на которое обыкновенно ставят эту утварь. Потом она возвратилась к своей родственнице и извинилась, что заставила ее ждать, и вручила ей мерку. И жена Али-Бабы рассыпалась в благодарностях и поспешила вернуться к себе.