И вот в один из дней в лавку пришла благообразная старушка, как и всех, покупавших хлеб в булочной, ее привлекла к ней моя слава. И как и все, она не преминула, как только взяла хлеб и собиралась заплатить за него, бросить передо мной несколько монет, среди которых она нарочно положила одну фальшивую, для того чтобы меня испытать. А я тут же отодвинул поддельную монету и положил на нее лапу, поглядывая на старушку, словно приглашая ее проверить мой выбор. И она взяла монету, сказав:
— Ты преуспел! Это подделка!
И она посмотрела на меня с восхищением, заплатила хозяину за купленный ею хлеб и, отступив, сделала мне незаметный знак, который явно означал: «Следуй за мной».
И я, о эмир правоверных, догадался, что эта старушка проявляет ко мне особый интерес, ибо внимание, с которым она рассматривала меня, сильно отличалось от того, как на меня смотрели другие. Однако в силу благоразумия я, лишь взглянув на нее, позволил ей выйти. Но она, сделав несколько шагов, повернулась в мою сторону и, увидев, что я лишь смотрю на нее, не двигаясь с места, сделала мне второй знак, более настойчивый, чем первый. Тогда я, движимый любопытством, более сильным, чем моя осторожность, воспользовался тем, что мой хозяин был занят выпечкой хлеба в глубине лавки, выскочил на улицу и последовал за этой старушкой. И я шел за нею, время от времени останавливаясь, застывая в нерешительности и виляя хвостом. Но, ободряемый ею, я в конце концов преодолел свою неуверенность и пришел с ней к дому ее.
И она отворила дверь своего дома, вошла первой и громко, но ласково пригласила меня поступить так же, как она, сказав мне:
— Заходи, заходи, о бедняга! Ты не пожалеешь!
И я вошел вслед за ней.
Тогда, закрыв дверь, она провела меня во внутренние помещения и открыла комнату, куда меня и ввела. И я увидел сидящую на диване за рукоделием и прекрасную, как луна, девушку. И она при виде меня закрыла свое лицо вуалью, а и старуха сказала ей:
— О дочь моя, я привела к тебе знаменитого пса пекаря, того самого, который так хорошо умеет отличать настоящие монеты от фальшивых. И ты знаешь, что у меня сразу возникли подозрения на его счет, как только я о нем услышала. И я пошла сегодня покупать хлеб у пекаря, его хозяина, и стала свидетельницей истинности рассказов об этом псе, и эта редкая собака, которая так изумляет весь Багдад, последовала за мною. Так выскажи мне свое суждение, о дочь моя, чтобы я знала, не ошиблась ли я в своих догадках!
И девушка тотчас же ответила:
— Клянусь Аллахом! О мать моя, ты не ошиблась. И я сейчас же представлю тебе доказательства.
И девушка тотчас же встала, взяла таз из красной меди, полный воды, пробормотала над ним несколько слов, которых я не разобрал, и, окропив меня несколькими каплями этой воды, воскликнула:
— Если ты родился собакой, оставайся собакой, если ты родился человеком, встряхнись и верни себе человеческий облик благодаря силе этой воды!
И я мгновенно встряхнулся — злые чары были разрушены, и я утратил вид собаки, чтобы снова стать человеком согласно своему прирожденному облику.
Тогда, преисполненный благодарности, я бросился к ногам моей освободительницы, чтобы поблагодарить ее за столь великое благодеяние, и, поцеловав нижнюю часть платья ее, сказал ей:
— О благословенная девушка, да воздаст тебе Аллах лучшими из даров Своих за несравненное благодеяние, которым я обязан тебе и которое ты не постеснялась оказать человеку, незнакомому с тобой и чужому в твоем доме! Где найти слова, чтобы отблагодарить и благословить тебя, как ты того заслуживаешь?! По крайней мере, знай, что я больше не принадлежу себе и что ты приобрела меня за цену, во много раз превышающую мою ценность. И чтобы ты хорошо узнала раба твоего, который теперь твоя собственность, я, не перегружая ушей твоих и не напрягая слуха, расскажу тебе в нескольких словах свою историю.
И тогда я рассказал ей, кто я и как, будучи холостяком, вдруг решил взять себе жену и выбрать ее не из знатных дочерей Багдада, нашего города, а из чужестранных рабынь, которых продают и покупают. И пока моя освободительница и ее мать внимательно слушали меня, я также рассказал им, как меня прельстила странная красота юной северянки, и про мой брак с нею, и мое довольство, и уважительное отношение к ней, и деликатность в любовных делах, и терпение выносить ее странные манеры. И я рассказал им об ужасном ночном открытии и обо всем, что последовало за ним, от начала и до конца, не скрывая от них ни одной детали. Но нет смысла повторять все это.