В то время как эти мысли занимали ум его, молодой Абулькассем вернулся в залу. И явился он в сопровождении маленького раба, прекрасного, как солнце. И было на этом милом ребенке платье из золотой парчи, разукрашенное жемчугом и бриллиантами. И в руке держал он чашу, сделанную из цельного рубина и наполненную вином цвета пурпура. И он подошел к Гаруну и, поцеловав землю между рук его, передал ему чашу. И Гарун взял ее и поднес к губам своим. Но каково же было его удивление, когда, выпив содержимое чаши, он увидел, что она была еще полна до краев! И он взял ее из рук ребенка и, поднеся ко рту, осушил до последней капли. Затем он отдал ее маленькому рабу, удостоверившись, что она снова наполняется, хотя никто ничего не наливал в нее.
При виде этого изумление Гаруна сделалось безграничным…
В эту минуту Шахерезада заметила, что восходит утренняя заря, и с присущей ей скромностью умолкла.
Когда же наступила
она сказала:
При виде этого изумление Гаруна сделалось безграничным, и он не мог удержаться, чтобы не спросить, как это могло совершиться.
И Абулькассем отвечал:
— Господин, в этом нет ничего удивительного. Чаша эта — работа одного древнего ученого, который обладал всеми тайнами земли.
И, сказав эти слова, он взял ребенка за руку и поспешно вышел из залы. А пылкий Гарун на этот раз был уже глубоко возмущен. И он подумал: «Клянусь жизнью головы моей! Этот молодой человек потерял рассудок, или, что еще хуже, ему никогда не были известны уважение, которое должно оказывать гостю, и хорошие манеры. Он приносит мне все свои редкости, когда я даже не прошу его об этом, и ставит их передо мной, а когда замечает, что мне доставляет удовольствие любоваться ими, он уносит их прямо у меня из-под носа. Клянусь Аллахом, я никогда не видел подобного бесстыдства и грубости! Проклятый Джафар! Я научу тебя, если позволит Аллах, лучше судить о людях и расправлять язык во рту, прежде чем говорить!»
В то время как аль-Рашид предавался этим размышлениям относительно характера молодого хозяина дома, он увидел, как тот в третий раз входит в залу. И явился он в сопровождении девушки, подобную которой можно найти только в садах Эдема. И вся она была покрыта жемчугом и драгоценностями, и еще больше нарядов украшала ее собственная красота. И при виде ее Гарун забыл деревцо, павлина и неисчерпаемую чашу и почувствовал, что душа его проникается восторгом.
А молодая девушка, отвесив ему глубокий поклон, села между рук его и на лютне, составленной из кусочков алоэ, слоновой кости, сандала и эбенового дерева, принялась играть на двадцать четыре разных лада с таким совершенным искусством, что аль-Рашид не мог сдержать изумления своего и воскликнул:
— О юноша, судьба твоя достойна зависти!
Но лишь только Абулькассем заметил, что гость его в восторге от девушки, он тотчас же взял ее за руку и поспешно вывел из залы.
Когда халиф увидел такое поведение хозяина, он почувствовал себя оскорбленным до глубины души и не мог долее из боязни обнаружить свои чувства оставаться в доме, где с ним обращались таким странным образом. И потому, как только молодой человек возвратился в залу, он сказал ему, вставая:
— О великодушный Абулькассем, я поистине весьма смущен тем приемом, который ты оказал мне, не зная моего звания и положения. Позволь же мне удалиться, не злоупотребляя долее твоей щедростью!
И молодой человек, боясь стеснить его, не хотел его отговаривать от намерения его и, отвесив ему грациозный поклон, проводил до дверей своего дворца и попросил у него извинения, что не принял его с подобающею пышностью.
А Гарун пошел по направлению к своему хану, думая с горечью: «Что за тщеславный человек этот Абулькассем! Ему доставляет удовольствие хвастаться перед иностранцами своими богатствами, чтобы удовлетворить свою гордость и свое чванство. Если в этом состоит великодушие, то я, значит, потерял и рассудок, и зрение. Нет! В сущности, человек этот просто скряга, и скряга самого низкого пошиба. И Джафар в скором времени узнает, что значит обманывать своего повелителя самой пошлой ложью!»
И вот, рассуждая таким образом, аль-Рашид дошел до дверей хана. И увидел он на переднем дворе толпу людей, расположенную в виде серпа и состоявшую из большого числа молодых рабов, белых и черных; и белые стояли по одну сторону, а черные — по другую. И в середине этого «серпа» стояла та прекрасная девушка с лютней, которая привела его в восторг во дворце Абулькассема; по правую сторону от нее стоял милый ребенок с чашей из рубина, а по левую — другой мальчик, такой же милый и красивый, с изумрудным деревцом и павлином.