Но вот в один из дней султан Мухаммед призвал к себе всех сановников дворца своего, чтобы расспросить каждого из них по очереди об обязанностях его, о прежних его заслугах и об окладе, который получал он от казны. Ибо он хотел таким образом проверить самолично, каково их поведение и средства к существованию, говоря самому себе: «Если я найду, что у кого-нибудь тяжелые обязанности и небольшое жалованье, то облегчу его службу и увеличу оклад; если же найдется кто-нибудь со значительным окладом, но с легкой службой, то уменьшу ему жалованье и прибавлю работы».
И первыми явились пред лицо его визири, которых было сорок человек, все — почтенные старцы, с длинными белыми бородами и с отпечатком мудрости на лице. И на голове у каждого из них красовалась тиара, обвитая чалмой и украшенная драгоценными камнями; а в руке была длинная трость с янтарным наконечником — знак их власти, — на которую они и опирались. Затем явились вали областей, начальники войска и все, кто был более или менее причастен к трудной обязанности поддерживать спокойствие и вершить правосудие. И один за другим они опускались на колени и целовали землю пред халифом, который подолгу расспрашивал их, а затем вознаграждал или отставлял, судя по тому, что, казалось ему, они заслуживали.
И последним представился ему евнух-меченосец — исполнитель приговоров правосудия. И, несмотря на то что он был толст, как человек, который хорошо ест и которому нечего делать, у него был весьма печальный вид, и, вместо того чтобы гордо выступать с мечом наголо, он шел, опустив голову и вложив меч свой в ножны. И, представ пред лицом султана Мухаммеда бен-Тхейлуна, он облобызал землю у ног его и сказал:
— О господин наш, о корона главы нашей, настал наконец день, когда правосудие засияет и для раба твоего, исполнителя правосудия твоего! О государь мой, о царь времен, со смерти покойного отца твоего, султана Тхейлуна — да упокоит его Аллах в милосердии Своем, — с каждым днем видел я, как убавлялись обязанности должности моей и исчезали доходы, которые я извлекал из них. И жизнь моя, которая некогда была счастливой, протекает теперь уныло и бесполезно. И если Египет будет, как теперь, пользоваться спокойствием и изобилием, то мне грозит опасность умереть с голоду, не оставив даже, на что купить саван для себя. Аллах да продлит жизнь господина нашего!
Когда султан Мухаммед бен-Тхейлун услышал эти слова меченосца своего, то, подумав об этом несколько минут, признал, что жалобы его были основательны, ибо наибольшие доходы от службы получал он не из жалованья, которое было весьма незначительно, а из того, что доставалось ему в дар или в наследство от тех, кого он казнил. И он воскликнул:
— Мы все исходим от Аллаха и к Нему возвращаемся. И счастье всех поистине только мечта, ибо то, что составляет радость одних, заставляет других проливать слезы. О меченосец, успокой душу свою и осуши глаза свои, ибо отныне, раз должность твоя не приносит дохода, ты будешь ежегодно получать двести динаров жалованья, чтобы облегчить твое существование. И да угодно будет Аллаху, чтобы в продолжение всего моего царствования меч твой оставался столь же ненужным, как сейчас, и покрылся мирной ржавчиной покоя!
И меченосец облобызал край одежды халифа и вернулся в ряды придворных.
И все это я рассказываю для того, чтобы показать, сколь справедливый и милостивый государь был султан Мухаммед.
И, уже собираясь закрыть заседание, султан заметил за рядами сановников шейха, с лицом, покрытым морщинами, и со сгорбленной спиной, которого он еще не расспрашивал. И он знаком велел ему приблизиться и спросил его, какова его должность во дворце. И шейх ответил:
— О царь времен, должность моя состоит всего-навсего лишь в том, чтобы хранить некую шкатулку, порученную мне на хранение покойным султаном, отцом твоим. И за эту службу назначено мне из казны десяти золотых динаров ежемесячно.
Султан Мухаммед удивился этому и сказал:
— О шейх, это очень большой оклад за такую легкую службу. Но что же содержится в этой шкатулке?
Он ответил: