Но я, о господин мой, услышав эти слова несравненной стоявшей передо мной юницы, был удивлен до предела изумления, и я сказал себе: «О Аллах Всемогущий! С каких это пор юницы превращаются в юношей, а козлы — в коз?! Какая страсть и какая любовь могут быть страстью и любовью одной девушки к другой?! И как может огурец вырасти в одночасье вместе со всем своим содержимым на почве, непригодной для его выращивания?!» И я от удивления хлопнул в ладоши и сказал девушке:
— О госпожа моя, клянусь Аллахом! Я ничего не понимаю в деле твоей милости! Объясни мне все подробнее и с самого начала. Валлахи! Я никогда не слышал, чтобы лань вздыхала по лани, а курица — из-за курицы!
И она сказала мне:
— Молчи, о капитан, ибо в этом тайна любви и мало кто способен ее понять.
В этот момент своего повествования Шахерезада заметила приближение утра и скромно умолкла.
А когда наступила
она продолжила:
И она сказала мне:
— Молчи, о капитан, ибо в этом тайна любви и мало кто способен ее понять. Тебе достаточно знать, что я рассчитываю на тебя, чтобы ты помог мне проникнуть в дом кади, тем самым ты купишь благодарность девушки, которая этого не забудет.
И я, услышав это, поразился до крайности и подумал: «Эй! Валлахи, о господин Муин, вот тебя и выбрали сводником одной девушки для другой! Такого приключения в истории сводничества еще не бывало! Однако нет проблем, ты можешь взять это на свою совесть!» И я сказал блистательной юнице:
— Голубка моя, твое дело весьма деликатное, и, хотя я не до конца его разумею, мое послушание в твоей власти, как и моя преданность. Но клянусь своей жизнью, как я могу быть тебе полезен во всем этом?!
Она же сказала:
— Облегчи мне доступ к моей обожаемой дочери кади!
И я ответил:
— Ой, ой! О моя горлица, где я, а где она, дочь кади, эта благословенная?! По правде говоря, расстояние, разделяющее нас, весьма велико!
А она сказала мне раздраженным тоном:
— О бедняга, не подумай, что я настолько лишена разума, чтобы знакомить тебя с дочерью кади. Нет, клянусь Аллахом! Я просто хочу, чтобы ты послужил мне посохом на моем пути хитрости и уловок. И я поняла, что только ты, о капитан, можешь сделать то, что я желаю!
И я ответил:
— Слушаю и повинуюсь! Я слепой и глухой посох в руках твоих, о ягненок мой!
Тогда она сказала мне:
— Так слушай и повинуйся! Этой ночью я пойду, разодетая, как павлин, в свои самые лучшие одежды и прикрытая так, чтобы никто, кроме тебя, не узнал меня, и сяду рядом с домом кади, отца моей возлюбленной. Тогда ты и стражники, которые находятся под твоим началом, привлеченные очаровательными ароматами, которые я буду испускать, подойдете ко мне. И ты почтительно спросишь меня: «Что ты делаешь в этот поздний час совсем одна на этой улице, о благородная дама?» А я тебе отвечу: «Валлахи, о доблестный капитан, я девушка из квартала при дворце, а мой отец — один из эмиров султана. Так вот, сегодня я вышла из нашего дома и района и отправилась в город, чтобы сделать кое-какие покупки. И как только я купила то, что хотела купить, и заказала то, что должна была заказать, я поняла, что опоздала, ибо, придя к нашему кварталу при дворце, я увидела, что его ворота уже закрыты. И тогда, надеясь найти кого-нибудь из моих знакомых, у кого можно было бы переночевать, я снова отправилась в город, но, к своему несчастью, никого не встретила. Жаль, что так получилось, ибо я, дочь знатных родителей, осталась без крова посреди ночи, и теперь я сижу на пороге этого жилища, которое, как мне сказали, принадлежит кади, чтобы его тень защитила меня. А с утра я вернусь к родителям, которые теперь должны считать меня мертвой или в лучшем случае потерявшейся». Тогда ты, о капитан Муин, пораскинешь умом и увидишь, что я действительно одета в богатую одежду, и подумаешь: «Нельзя мусульманину оставлять на улице такую красивую и молодую девушку, всю покрытую жемчугом и драгоценностями, ведь ее могут изнасиловать и ограбить негодяи. А если бы подобное случилось в округе, то я, капитан Муин, отвечал бы своей головой за такое покушение перед нашим хозяином султаном. Поэтому я должен так или иначе взять под свою защиту эту очаровательную особу, поставь рядом с ней одного из своих вооруженных людей, чтобы охранять ее до утра. Но было бы гораздо лучше — ибо я не очень доверяю своим стражам — выбрать без промедления какую-нибудь обитель почтенных людей, которые бы с честью приютили ее до утра. И клянусь Аллахом, я не вижу, где она могла бы переночевать лучше, чем в доме нашего господина кади, на порог которого привела ее судьба. Итак, я, капитан Муин, направлю ее к нему и, без сомнения, извлеку из этого пользу, не считая того, что эта юница, чьи глаза уже зажгли в моих недрах огонь, проникнется ко мне благодарностью». И, справедливо рассудив так, ты постучишь кольцом в дверь дома кади и введешь меня в его гарем. И таким образом я окажусь воссоединенной со своей возлюбленной. И мое желание будет удовлетворено. Вот таков мой план, о капитан, и таково мое объяснение. Уассалам!