И Диамант, который не забыл, чем он обязан услужливой Гамиле, избавившей его и от оленьей шкуры, и от уловок сестры ее, колдуньи Латифы, да еще и преподнесшей в подарок волшебное оружие, не преминул выказать ей свою благодарность. И после радости от новой встречи он стал умолять принцессу Азизу оставить его на час с Гамилой наедине, без свидетелей. И Азиза нашла это требование справедливым, а распределение внимания Диаманта — равным и ушла с аль-Симургом. И когда через час она вернулась, обнаружила, что Гамила расцвела в руках Диаманта. А Диамант, которому нравилось все делать в свое время, обратился к своим двум женам и к аль-Симургу и сказал им:
— Я думаю, пора решить дело с колдуньей Латифой, сестрой твоей, Гамила, и дочерью твоего брата, о отец всех летучих.
И все ответили:
— Нет проблем!
Затем аль-Симург по просьбе Диаманта прилетел к своей племяннице, колдунье Латифе, и, разом связав ей руки за спиною, доставил ее между рук Диаманта. И молодой принц, увидев ее, сказал:
— Чтобы судить ее, присядем здесь и поразмыслим, какое наказание она заслуживает.
И когда они сели друг напротив друга, аль-Симург высказал свое мнение.
— Мы должны без колебаний избавить человечество от этой злодейки, — сказал он. — Я считаю, что ее надо немедленно повесить вверх ногами, а потом убить. А после бросить ее тело на растерзание стервятникам, хищным птицам.
Тогда Диамант обратился к принцессе Азизе и попросил ее высказать свое мнение. И Азиза сказала:
— Я считаю, что лучше позабыть все причиненные ею обиды нашему мужу Диаманту и простить ее в этот благословенный день в честь нашего союза.
И Гамила, в свою очередь, согласилась, что необходимо простить ее сестру и попросить ее взамен вернуть человеческий облик всем молодым людям, которых она превратила в оленей.
Тогда Диамант сказал:
— Ну что ж, тогда даруем ей прощение и защиту! — И он бросил ей свой платок и сказал: — Теперь я должен остаться с нею наедине на час.
И обе супруги его согласились. И когда через час они вернулись в комнату, то обнаружили, что Латифа прощена и счастлива в руках юноши.
И когда Латифа вернула первоначальный облик всем принцам и прочим людям, которых она с помощью колдовства превратила в оленей, и отпустила их восвояси, дав им еду и кое-что из одежды, аль-Симург взял Диаманта и трех жен его, посадил к себе на спину и в кратчайший срок перенес в город царя Камуза, сына Тамуза, отца принцессы Мохры. И он разбил для них палатки за городом и позволил им немного отдохнуть, чтобы пойти по просьбе Диаманта в гарем, где обитала Коралловая Веточка. И он сообщил девушке о прибытии Диаманта, которого она ждала со вздохами и болью в сердце. И ему без труда удалось убедить ее позволить отвести себя к своему возлюбленному. И он доставил ее в шатер, где спал Диамант, и оставил ее наедине с ним, уведя с собой остальных трех его жен. И Диамант после бурных радостей по поводу своего возвращения смог доказать Коралловой Веточке, что он не забывает своих обещаний, и он сразу же заговорил с нею на соответствующем языке. И грудь ее расширилась от удовольствия, и душа расцвела, а три жены Диаманта сочли ее очаровательной.
Теперь, когда любовные отношения между Диамантом и его четырьмя женами были улажены, они стали думать о выполнении главного дела. И Диамант вышел из шатра и пошел один в город, и он пришел на площадь перед дворцом Мохры, где висели тысячи голов принцев, царских сыновей, и некоторые были с коронами, а другие — покрытые одними волосами. И он подошел к барабану и со всей силы стукнул в него колотушкой, чтобы объявить, что он готов дать принцессе Мохре ответ, который она требовала от женихов своих.
В этот момент своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Он объявил, что готов дать принцессе Мохре ответ, которого она требовала от женихов своих. И немедленно стражники отвели его к царю Камузу, который узнал в нем молодого человека, красотой которого он когда-то восхищался и которому он сказал однажды: «Поразмысли в течение трех дней, а затем вернись и попроси об аудиенции, в результате которой твоя светлая голова должна будет отделиться от царственного тела твоего». И на этот раз он жестом попросил его выйти вперед и сказал ему: