Вкупе можно было сделать вывод, что создание питательной среды любого типа провоцирует развитие и рост хаоса в совершенно случайных или же пока невозможных к систематизации формах. Выявить возбудитель не представлялось возможным, но теперь я мог переходить к более сложным экспериментальным формам, предположив, что, если он и существует, возбудитель слишком мал для выявления посредством выращивания и осмотра.
Единственный объект, который внушал надежду на новые открытия – нейтральная среда, то есть кастрюля из-под бульона, где сформировался полип почти такого же типа, что и изначальный образец. Этот, впрочем, демонстрировал характерную для всех объектов неподатливость к систематизации, его ротовое отверстие было обрамлено рудиментарными глазообразными наростами, а по периметру тела создание сумело отрастить нечто, напоминающее плавники или крылья, также оно втрое увеличилось в размерах в сравнении с оригиналом, но выглядело все еще более перспективным, чем остальные части. К тому же, полип продолжал вырабатывать свою белесую жижицу, которая начинала представлять собственный интерес.
Образец из нейтральной среды я оставил, остальные же, пользуясь ночной порой, вместе с губкой, которой пользовался для удаления налета из разбившейся колбы, выбросил за борт. Провожая взглядом испорченный инвентарь, скрывшийся в кильватерной струе, я услышал знакомый, немного насмешливый (за что неоднократно получал дополнительные наряды) голос за спиной.
– Работа не идет? Решили полюбоваться морем, доктор? – поинтересовался интерн Браун, в голосе его чувствовалось какое-то напряжение.
– Элефас, – устало откликнулся я, не хотелось перекрикивать шум моря и кормового винта, – работа завтра не пойдет у вас, если немедленно не отправитесь спать.
– Справедливое замечание, – согласился лаборант, а затем бросил на меня долгий пронзительный взгляд своих янтарных глаз. – Но и вы не забывайте, что к некоторым вопросам стоит подходить трезво.
Той ночью мне снилось нечто зловещее – плоть из огромного чана свободным потоком выплескивалась наружу, у той плоти были лица моих интернов, их, а еще мисс Мирдэн, Дица, капитанов Валенвилла и Дюбрана, других… Плоть вопила, стонала, заливалась в эйфорическом припадке и поглощала все сущее. По этой плоти, уже занимающей мир до самого горизонта, мерно взмахивая веслом, на своей утлой лодчонке шел по течению Гриссем, иногда он бросал на меня проницательные, сочувственные взгляды, а под конец превратился в гартаруда, встреченного очень давно в портовом заведении шестого ранга. На прощание он помахал мне парой рук и скрылся за горизонтом, на котором горели созвездия, составленные из математических формул, созвездия, которые захлестывала живая, подвижная плоть.
17 ихтиониса
Дабы разбавить неприятный эффект пробуждения после кошмара, я решил целиком окунуться в кипучую деятельность. Благо, установленное намедни чрезвычайное положение предоставляло к тому широкие возможности. Сразу после завтрака, на котором из интересного была только навязчивая попытка со стороны навигаторов Барри и Ланстрока привлечь внимание мисс Мирдэн своими куцыми познаниями в высшей математике, я обратился к капитану с предложением.
Суть предложения была простая – ввиду повышения опасности эпидемии, я настоял на снижении числа незаконно пребывающих на борту пассажиров. Неблагодарное и совсем небезопасное занятие по отлову я предложил возложить на благонадежных арестантов под строгим надзором конвоиров. Крыс предполагалось совать в мешки и вываливать за борт. Идея небольшого геноцида пришлась капитану по душе и в скором времени были отданы соответствующие распоряжения.
Далее я решил обратиться напрямую к начальнику конвоиров, с которым состоялся малосодержательный разговор. Дюран только что провел построение на шканцах, в ходе которого разъяснил задачу своей не сильно-то смышленой братии. Капитан был мрачен, на его и без того угрюмом лице, пораженном широким набором кожных заболеваний, поселилась печаль, очевидно, связанная с недавним административным щелчком по носу.
– Мистер Дюбран, – обратился я к офицеру, с грустью поглядывая на ровную гладь темной воды за бортом. – У меня есть небольшая просьба, связанная с отловом крыс.
– Чего вам еще? – густой, прокуренный голос был сумрачным, под стать выражению лица и совершенно лишенным любезности.
– Мне необходимо получить несколько особей для своей рабочей деятельности, – я старался оставаться вежливым и тактичным, такая стратегия в равной степени казалось рациональной при общении и с быдлом, и с человеком хорошо вооруженным. А тут работало правило «два из двух».