Не в силах после тяжелого дня и томного вечера в компании погодника бороться с развалом, сотворенным чье-то злой волей, я повалился в кровать, но на утро предпринял пару колдовских шагов для предотвращения повторного вторжения.
Сон, что пришел мне той ночью, во всех деталях я не помню, но он оставил по пробуждении смутное и радостное ощущение, в то же время несколько ностальгическое, подобное стремительно ускользающей эйфории. В том сне я оказался посреди на удивление наполненного ничто, вечно вращающегося, движущегося и неизменного, как поток жизненной силы, стремящийся во всех направлениях одновременно и в то же время устремленный в себя. Пространство, наполненное звуком, вибрацией, целой плеядой ни на что не похожих запахов и цветов, пульсирующее в аритмической последовательности.
Пространство, где не могут жить боги, но живут знания, частичка этого знания, самого важного и в то же время почти недоступного, была у меня в руках. Я держал ее, я постигал ее естеством, я чувствовал, как поток беспримерной мощи, воплощенной не в фактах, а в чем-то большем, вливается в мой на удивление слабый, неподготовленный разум. На утро, перед самым мигом пробуждения, когда бледно-розовый свет далекого светила вознесся над неподвижной морской гладью, я еще ощущал отблеск того знания. Затухающее воспоминание ушло, как только я раскрыл глаза, но оно было со мной, было у меня, не хватало лишь какого-то небольшого шага, чтобы уже никогда не забывать об обретенном.
23-25 ихтиониса
Ближайшие три дня, помимо событий в лаборатории, не происходило ничего важного. Фон Валенвилл отлеживался, Ланстрок по мере сил старался поддерживать на судне порядок, интерны были тяжело заняты в лазарете, где все еще оставалось немало пациентов, а потому не могли отвлекать меня по пустякам. На море держался уверенный штиль, хотя вдалеке, почти за гранью горизонта, виднелась солидная облачность, составленная фантастическими фигурами унылых свинцовых туч, характерных для этого времени года.
Допрос и кустарные следственные мероприятия в отношении капитана Дюбрана вины последнего не выявили. Были наказаны постовые из числа дежуривших той злополучной ночью, сам начальник конвоиров получил строгий выговор, отмеченный в его личном деле и судовом журнале. Но непосредственное участие руководителя конвойной службы «Экспедишн» установлено не было – действительно, поздним вечером Дюбран беседовал с Манкером, но лейтенант находился в полуобморочном состоянии и скорее это был монолог, чем преступный сговор. Опять же – у капитана имелось разрешение. После беседы был назначен новый лейтенант, принявший на себя обязанности и направленный на дежурство в трюм к живому преступному грузу, а Дюбран ушел спать и спал в момент нападения. Если и были какие-то улики против главного конвоира, то косвенные, а потому недостаточные для смещения с должности представителя ведомства, напрямую флотскому командованию не подчиненного.
Похоже, Элеонора действительно мне верила, поскольку никаких неприятных визитеров ко мне не приходило и щекотливых вопросов никто не задавал, что позволяло с головой окунуться в работу. Конечно, в часы, свободные от напряженной, но монотонной работы в лазарете.
Размещенная ранее в клетке номер один крыса из контрольной группы, вопреки опасениям, не стала объектом агрессии со стороны измененных образцов, но и в коллектив не влилась. В конечном итоге зверек продемонстрировал типичное для своего вида поведение, аккуратно исследовал клетку, нашел небольшой незанятый уголок и забился туда, стараясь не контактировать с другими обитателями узилища. Меж тем, крысы из первой группы демонстрировали продолжающееся изменение поведенческих алгоритмов, они утратили привычные биоритмы, стали бессистемно спать или наоборот подолгу бодрствовать, то же происходило с питанием – получив очередную порцию еды, искаженные крысы не бросались к кормушке сразу, а подходили, когда хотели, при этом некоторые питались без особого аппетита, а некоторые с энтузиазмом даже большим, чем в нормальном состоянии. Кроме того, несколько изменились и другие аспекты социального взаимодействия, например, животные начали спариваться явно ради удовольствия, при этом не обращая особенного внимания на половую принадлежность, возраст и статус партнера, если мне будет позволено использовать такой термин – они даже устраивали оргии, явно смущая незараженного собрата. Помимо бесконтрольных совокуплений, в целом не таких удивительных, крысы периодически сражались, но делали это опять же, ради удовольствия. Все вышеозначенное встречается и у обычных особей в животном мире, но, как я отметил, в данном случае наблюдалась большая бессистемность, животные начали напоминать каких-то восторженных сибаритов, будто постоянно пребывающих в одурманенном состоянии.