– С чего ты…
– Да-да, уж слишком сильно ты ее от Сулой бережешь, – подхватил Сиэс, которому потребовалась всего секунда, чтобы разобраться, к чему Сар клонит. – И не смотри на нас так. Лучший способ доказать, что мы не правы – согласиться помочь Сулой.
Необычно притихшая дженази с плохо скрываемым удивлением уставилась на него. Сиэс, с которым они уже четыре года учились на одном курсе, любил поддразнить ее по мелочам и частенько огрызался, сохраняя вид высокомерной отстраненности, но мало когда стремился помогать. Справедливости ради, золотой эльфийский мальчик ей чаще мешал, еще и близко дружил с Фаэлитин, но…
– Понимаешь, Литти, – Сар тем временем уже полез за добавкой, не переставая при этом ухмыляться и болтать, – так уж получилось, что мы втроем – единственные, с кем эти твои штучки не работают, потому что мы твои лучшие и единственные друзья. Считая Сулой, хочешь ты того или нет, – он хмыкнул. – И мы предлагаем тебе развлечение века – так зачем тебе отказываться?
Фаэлитин задумчиво посмотрела сначала на него, потом на Сиэса.
Было видно, что ей отчаянно не хочется встревать в глупые проделки, но сил сопротивляться остается все меньше. Решающим стало то, что она увидела, взглянув на островок эльфийского великолепия в их скромной компании: Сиэс умело сдержал улыбку, но все легко читалось по его глазам – в них бесились маленькие безумные дьяволята, предвкушая веселье.
А против этого Фаэлитин никогда не могла устоять.
ххх
На время Сулой угомонилась – если к ней вообще было применимо это слово. Но она ненадолго пропала из поля зрения друзей, и поздним вечером пятницы в маленьком кабинете, где обычно проходили занятия по углубленным теоретическим дисциплинам, ее не было.
Сиэс сидел на кафедре возле доски и, смеясь над чем-то, активно жестикулировал и размахивал уже откупоренной бутылкой вина. Сар в едва накинутой на плечи блузе поигрывал каменными мышцами под роскошно-алой чешуей, пока со слов Сиэса пытался повторить позу прекрасного героя из его рассказа.
Все окна были открыты настежь, темные шторы полоскались на ветру далеко снаружи башни, а в кабинет свободно текла пряная, густая и теплая тьма.
Вдруг дверную ручку кто-то с силой рванул снаружи.
Сиэс дернулся, обливаясь вином. Мгновение, и за кафедрой уже стоял прилежный, собранный студент Феррерс, правда, с подозрительно поблескивающими глазами, но все еще идеальный, с какой стороны ни глянь. Сар же не потрудился даже застегнуть рубашку, когда распахнул дверь даже раньше человека по ту сторону.
– Не вздумайте сказать мне, чем вы тут занимались. Привет, мальчики!
На пороге стояла вечно опаздывающая Фаэлитин, и сумка у нее многозначительно позвякивала стеклом и шуршала бумагой вроде той, в которую заворачивают обычно хороший сыр.
Сиэс тут же расслабился: опустил напряженные плечи, вытащил обратно из-за кафедры свою бутылку и легко запрыгнул на прежнее место, причем легко опершись ради этого о столешницу только одной рукой.
Идеальный студент исчез, вместо него красивый остроухий негодник отсалютовал подруге и хлебнул вина прямо из горлышка, да так, что по подбородку побежала рубиновая капля. В свете единственно канделябра на три свечи блеснуло фамильное кольцо на изящном пальце, остальное же тонуло в полутьме, будто сон.
Может быть, сном оно и было – мимолетным мгновением между необходимостью следовать своему долгу, бороться за чужие идеалы, драться, быть ответственными, оправдывающими надежды и одинокими.
Сар уже миновал четверть жизни, хотя в день, когда они познакомились с Литти, он едва перешагнул из детства в раннюю юность. Эльфы за это время не изменились вовсе, разве что почувствовали, что бессильны перед течением времени, и эту боль им предстоит пронести через всю свою долгую-долгую жизнь. Но пока…
– Как же я обожаю пятницы, – пробасил Сар, живо запирая за Фаэлитин дверь, при этом так и не отводя от девушки взгляд.
– Эй! Имей совесть! – прикрикнула Фаэлитин.
Баласар невозмутимо продолжил, скалясь своей драконьей ухмылкой:
– В такие моменты я понимаю, что мне предстоят очередные роскошные выходные, состоящая из прогулок виноградникам, обсуждения различий школ фехтования, дегустации сыров и презрения кое-чьего отца. Держи свои грязные мысли при себе, Литти.
Фаэлитин отвесила ему подзатыльник и запрыгнула на стол в первом ряду, невольно повторяя позу Сиэса, как зеркало. Тот перехватил ее взгляд и подмигнул ей.
– Давайте оставим все грязные мысли в покое и лучше выпьем. На этой неделе поводов было предостаточно!