– Признай, ты просто завидуешь, что она регулярно высыпается, и пойдем дальше, – острые клыки сверкнули в улыбке, похожей на оскал, – расскажи лучше, как у тебя дела с научной работой?
Это был запрещенный прием, и Сар прекрасно это знал. Сулой тут же засопела, как закипающий чайник, Сиэс, наконец продышавшись, заинтересованно подсел поближе, как-то незаметно переместившись со стула на краешек стола, к сыру, и даже Литти оживилась – тема была их любимой.
У Сулой не осталось выбора, кроме как рассказывать, потому что хотя она и пошла, в отличие от Фаэлитин, в императорскую стражу, остальные втроем все равно легко сделали бы жаркое даже из самой гадкой и упрямой дженази.
– Ничего такого! Я просто писала Ривз несколько раз, когда давали выходные, но она мне так и не ответила…
– А маячки ставила? – деловито встряла Литти.
– Там у нее какой-то блок, рассыпается вся магия, кроме скелета заклинания, – Сулой дернула плечом, – не знаю, как его обойти.
Судя по ставшему задумчивым лицу Фаэлитин, чародейка с врожденной боевой магией знала, как разрушать такие блоки только вместе с их создателем, и как раз сейчас она прикидывала, нужно этот вариант озвучивать или нет.
Пока она не решилась, Сулой скорее продолжила:
– Она наконец будет деканом в этом году – ну, вы-то и сами должны знать.
– Да-да, что-то такое вроде бы было на последнем собрании, – пробормотал Сиэс, и теперь пришла их с Саром очередь напрягать память. – Она претендовала на эту должность давно, я как-то не обращал внимание…
Сулой пнула его в щиколотку и, конечно, полетела вместе со стулом вниз и назад. Если бы не безупречная реакция и совершенно не мстительный характер Баласара, то волшебница из императорской стражи встретилась бы затылком с каменным полом. Еще и Сиэс легко увернулся – даже он, видимо, времени не терял.
– Мы все выпустились, так что ей должно дышаться полегче, – улыбнулась Фаэлитин, утягивая с блюда сразу горсть кубиков сыра.
Сиэс зевнул:
– Да мелкая подружка Рина же как раз на ее факультете. Пусть не расслабляется, – и вдруг спросил совершенно без перехода, сощурившись своими голубыми эльфийскими глазами прямо на Сулой, – а как Шая?
Сулой даже растерялась:
– Подожди, я думала, ты видишься с ней чаще…
– Я? – Сиэс вскинул бровь. – Последний раз мы вместе сидели в том пабе, когда она заглядывала к нам по пути на Мусорные острова. В прошлом году, кажется. Или в позапрошлом… Сар, ты не помнишь?
Баласар поскреб щеку когтистым пальцем.
– Шая, Шая… Это вроде такая рыженькая, да? – вид у него был рассеянный.
– Шаетта Тир, – вставила Сулой.
Для Сиэса прошло будто совсем немного времени между их прошлыми встречами, но Шая из задорной девчушки превратилась во взрослую женщину, и гордость и радость за нее мешалась в его сердце со смутным предвкушением скорой боли, куда большей, чем горечь временного расставания.
– Надо будет ей написать, – Сиэс вздохнул.
Но сегодня они пили и разговаривали, препирались и хохотали, говорили о том, что помнили, и пытались вспомнить то, что забыли. Люди, эльфы, тифлинги, дженази, чейнджлинги и драконы встречались им каждый день, и целая вереница образов возникала в памяти – и терялась, подернутая дымкой. Но они вчетвером всегда возвращались друг к другу. Даже если не могли – и не хотели – оставаться.
Одной ночи так мало, чтобы поговорить обо всем, и так много, чтобы почувствовать себя лучше.
На рассвете Литти спохватилась и взмахом руки погасила свечи, и друзья сквозь распахнутое окно увидели, как первый луч отражается от блестящей морской воды. Сиэс вспомнил, что просил любого бога, который его услышит, дать ему фору до утра – и поэтому он смотрел на поднимающийся из-под воды на горизонте золотой диск солнца до тех пор, пока не заболели глаза.
Глава 11
301 год. Академия Золотого Дракона на острове Сарто
На следующий день в Академии Золотого Дракона лил ледяной осенний дождь.
Рин решил, что сегодня он проспит лекцию – тема должна была быть бесконечно скучной, на Архипелаг шли холода, мешающие по утрам выбираться из теплой постели, а после вчерашнего все болело слишком сильно и, вдобавок, едва ощутимо воняло подземельем. Мири наверняка сбежала обносить столовую за двоих, и никто не должен был нарушать сладкую дрему, в которую Рин наконец-то провалился, минут пятнадцать назад сбросив с тумбочки надоедливый будильник…
Но в дверь вдруг заколотили тяжелым кулаком так, будто собирались ее вышибить. На Мири не было похоже, она вообще не имела привычки стучаться. На Сиэса тем более – он, во-первых, постучал бы деликатнее, а во-вторых именно его занятие Рин и намеревался проспать.