Рин протянул Миримэ руку и подставил колено, чтобы помочь ей слезть на пол бесшумно и быстро. Мири схватилась за узкую ладонь так, будто тонула. И хотя Рин даже не вздрогнул, Мири отчетливо различила в глубине его глаз панику, словно бьющуюся изнутри о голубоватое стекло. И сейчас оно, кажется, пошло мелкими трещинами.
Один из голосов принадлежал Анариэну Витиэлю Феррерсу – и, больше того, теперь он раздавался прямо за дверью.
– Вернемся к построению у дворца на завтра, – тот из них, кто звучал мрачнее, перешел на более деловой тон. – Список требует некоторых уточнений, и без вашего заверения я не смогу окончательно его утвердить, – Манфред Блаунт, глава благородного рода и великолепный императорский рыцарь, извлек из-за пазухи конверт.
Анариэн Витиэль Феррерс выхватил его из рук Блаунта быстрее, чем ему предложили кинжал или нож для писем. Он за мгновение вскрыл конверт, просто оторвав одним движением край, и без лишних церемоний вытащил сложенную бумагу.
– Так, – аккуратный почерк был ему отлично знаком, хотя его даже с непривычки было бы легко читать, – да, да, все верно, да… Руало? С каких пор мы ставим ее, – он ткнул пальцем с драгоценным перстнем в бумагу, – сюда?
Манфред вдохнул было, чтобы что-от ответить, но эльф только махнул рукой в сторону кабинета, напоминая, зачем они оба вообще здесь, и на этом вопрос был исчерпан.
– Не думал, что вас заинтересует сам список…
– Меня он и не интересует, – Анариэн Витиэль хмыкнул и перевернул лист другой стороной, на ходу продолжая вчитываться в чернильные строчки. – Впрочем, сейчас к Умравилю, и все обсудим. Так, Сарто, хм-м… да, эти тоже да, но нет ли у вас пера?
И он, стукнув в дверь один единственный раз, энергично дернул за ручку. Она поддалась – без единого лишнего скрипа или даже шороха, плавно и бесшумно, будто кто-то недавно починил замок.
– Гелтилт! Мы наконец-то добрались, – обронил лорд Феррерс, шагая в кабинет. Лорд Блаунт маячил за его плечом мрачной тенью на фоне золотых эльфийских волос, и на его испещренном шрамами лице пролегла абсолютно невозмутимая, пугающее своим спокойствием тень.
ххх
Мири, потрепанная и уставшая, с ногами сидела на огромном подоконнике в обеденном зале. Она куталась в алую накидку факультета воинов и даже не трудилась удерживать глаза открытыми – если бы не ругательства, которые она изредка цедила сквозь зубы, можно было бы подумать, что она спит. В руке, будто боясь, что если ее выпустить, та растает в воздухе или сбежит, Мири сжимала скрученную в трубочку карту.
Час был поздний, свет уже приглушили, основные блюда убрали, и последние оставшиеся студенты были заняты скорее чаем и сплетнями, нежели едой. В такие время в столовой становилось особенно уютно, будто в большой гостиной, где никому нет дела до тебя и твоих секретов. Те, кому это было нужно, могли остаться допоздна и провести время так, как захотят, на время забыв про учебу и дела. У противоположной стены вроде бы даже мелькнула макушка Морнингстара – и ни он, ни Рин не спешили бросаться друг на друга с клинками наголо.
– Сходить поискать тебе пирог? – вместо этого спросил он у Мири, пристраиваясь на краешек подоконника.
Мири приоткрыла один глаз.
– Только если сладкий. Это был ужасно долгий день, а впереди не менее долгая ночь, и мне хочется…
– Я понимаю, – Рин улыбнулся ей, устало и ласково, и на мгновение, сам того не заметив, стал похож на своего старшего брата. Усталость во взгляде и их сходство с Сиэсом Мири не понравилось, но улыбка Рину шла, и Мири постаралась не хмуриться в в ответ.
– Тогда тащи пирог, – буркнула она. – Сейчас я посижу так еще пять минуточек и точно взгляну на свои карты. Всего пять минуточек, а может и того меньше…
Рин рассмеялся, спрыгивая с подоконника. Ему нужно было постараться вернуться до того, как кое-кто уснет, и лучше бы с самым сладким в мире пирогом – ради блага всей Академии Золотого Дракона.
На ближайшем столе сладкого, увы, не осталось – одни фрукты, которые Миримэ недолюбливала, и соленые крекеры, до которых снисходила только в самых крайних случаях. Рин кинул пару к себе в рот и пошел дальше, высматривая что-нибудь из того, что пришлось бы ей по душе.
Он дошел так до стола в углу и уже собрался было перескочить через скамью и возвращаться, как вдруг…
– Стресс от прогула заедаете, студент Феррерс? – и чья-то рука легла Рину на плечо, тут же цепко впиваясь как раз в оттоптанную утром ссадину.
Рин замер, пережидая вспышку боли, и только поэтому и не подпрыгнул – до того внезапно это было.
– Брат! – он обернулся.
Это и правда был Сиэс – почти расслабленный и умиротворенный, почти приветливый. Почти домашний. Его маска безупречности частенько истончалась к вечеру, и из-под нее проступали черты, которые будущий лорд Феррерс старательно прятал поглубже, а Рин – так уж вышло – хорошо знал с детства. Сейчас Сиэс позволил себе на два раза закатать рукава изысканной рубашки и расстегнуть лишнюю пуговицу, а волосы, пусть им и было далеко до безобразия, которое обычно царило на голове у Рина, но все же можно было с натяжкой назвать лежащими в модном беспорядке.