Немного помявшись, Рин выждал удобный момент и однажды ночью обчистил карманы Сиэса. Выгреб оттуда все заколдованные монеты, педантично разделил их на два равных столбика и один вернул на место, а второй ссыпал к себе в кошелек. В качестве извинений он не стал разворачивать ни одну из многочисленных записок, на которые успел при этом наткнуться. Сиэс должен был оценить.
Потом Рин, повинуясь минутной слабости, написал записку Джасперу и засунул ее под дверь, убедившись, что вытащить бумажку снаружи не удастся. Ничего такого, только несколько слов благодарности, одно предостережение и половина прежнего обзывательства. Идеальная смесь.
И еще кое-что. Скверное создание, навлекшее на его голову столько беды, давно уже не появлялось и даже не оставляло мокрые следы на подоконнике. Но на всякий случай Рин выбрал несколько веточек дурманящей травы в ящике и выложил их на каменный выступ снаружи, придавив пресс-папье. Для случайных путников, что могут явиться за подношением, если тучи уж слишком сгустятся.
Запирать спальню он не стал, чтобы не вызвать подозрений. Кровать заправил наспех, будто только что с нее встал. Воду оставил в графине, тетрадь на столе – раскрытой. И, оглядев результаты своих трудов, вышел, притворив за собой дверь.
Приключение началось.
Глава 13
301 год. Остров Сарто
Какой бы сладкой и безоблачной ни была ночь, утром Академию снова затянуло зыбким холодным туманом. Снова стало зябко, а от ласкового рассветного солнца не осталось даже воспоминаний.
На заднем дворе за учебными корпусами, там, куда в основном выходили повара и другие работники, было тихо: Академия еще дремала, укутавшись в промозглое осеннее утро, и ни лишние уши, ни лишние глаза, которых так опасались нарушители правил, еще не проснулись.
Зато лошади волновались – едва успели отойти от перемещения через портал, а тут их уже подкараулило новое испытание.
Новое испытание в лице Миримэ Баттяни-Пальфи, впрочем, не питало к ним ни малейшего интереса: она только зевала, устроившись доспать все, что не доспала, прямо в седле, и рассеянно пялилась на серое небо. Едва различимый сквозь белую дымку флюгер на башенке замер, из чьего-то окна парой этажей выше соблазнительно пахло паршивым кофе, в кустах стрекотала какая-то глупая ночная тварь, наверняка сбрендившая от такой погоды.
Что-то прошелестело у Миримэ за спиной, вторая лошадь нервно переступила копытами по утоптанному песочку двора. Когда Мири обернулась, Рин уже сидел в седле и наскоро оправлял чуть сбившуюся рубашку. Новая, что ли?..
– Точно ничего не забыла? – он ободряюще подмигнул ей, поймав на себе ее сонный взгляд.
– Забыла позавтракать, – буркнула Мири. – Не знаю, может ты фотосинтезируешь, а со мной секретом не делишься, но нам, нормальным, надо есть, чтобы жить.
Рин принес на себе запахи моря и дома, а сна у него было ни в одном глазу, и Мири ему даже завидовала. Он фыркнул и сунул ей в руки бумажный пакет – еще теплый. Предусмотрительно проверил, что Мири его точно ухватила, прежде чем отпустить, и расплылся в довольной улыбке.
– Я сегодня исполняю мечты, на твое счастье, – и тут же посерьезнел снова, так, будто все хорошее настроение сняли по щелчку пальцев. – Дорога предстоит дальняя, а вернуться надо раньше, чем нас хватятся. Соберись, дорогая.
Мири кивнула ему, забыв, что она дуется и ворчит, а к булочкам более благосклонна, чем к вытащившему ее в такую гадкую рань другу. Они обменялись взглядами, серьезными и твердыми, и тронули поводья коней одновременно, примериваясь к широкому лошадиному шагу.
Впереди лежала не дорога даже, тропинка, и им предстояло унять колотящиеся от волнения, страха и предвкушения сердца – и броситься в бой за свою мечту.
– Эру за эти несколько дней натерпится всякого, – ворчала Мири, впрочем, больше из-за погоды и жесткого с непривычки седла, чем из-за тревоги о своем фамильяре, – надеюсь, ты доволен.
– О, я просто в восторге! Всю жизнь ждал того, кто наконец проредит хвост этому баклажану с крыльями.
– Эру – мой фамильяр, вообще-то!
Рин вскинул одну бровь и даже коня придержал, чтобы заглянуть Мири в лицо:
– А я что сказал?
– Баклажан с крыльями, – мстительно повторила она.
– Да ты сама тискаешь его, как булку, и через раз забываешь кормить, – праведному гневу Рина не было границ, – не тебе меня обвинять!
– Хорошо, – Мири пожала плечами, подозрительно легко соглашаясь.
– Но?..
– Но в следующий раз не прячься за мной, когда будешь от него бегать. Не поможет.
Их голоса тонули в тумане, будто он подслушивал за ними, и даже лошади вели себя смирно, почти опасливо. Миримэ не скрываясь зевала на ходу, и глядя на нее даже Рин несколько раз украдкой подавил зевок. Кончики острых ушей начинало покалывать от неясного, пока отдаленного чувства тревоги, и он по опыту знал, что его нельзя гнать от себя – нужно прислушиваться к тому, что шепчет интуиция.