– Наверняка дрых весь день, а потом издевался над кем-нибудь беззащитным в саду, – фыркнул Рин. – А то ты его не знаешь.
Фамильяр протестующе и как-то по-хамски сварливо каркнул.
– Я ему не нравлюсь, – пожаловался Рин, сползая по дивану вниз.
– Перевести, что он сказал?
– Вот уж спасибо, воздержусь!..
– Хороший выбор, – с ухмылочкой похвалила Миримэ.
А через мгновение она уже тряхнула головой, сгоняя тяжелого ворона, и взялась за старое:
– Ты же знаешь, что это было тупо, – заворчала снова, наматывая круги между камином и диваном, – я могу анализировать ваши драки сколько угодно, но это не изменит того, что мы оба и так знаем.
Рин следил за ней примерно с тем же выражением, с каким только что смотрел на ее обнаглевшую птицу. В чем-то они были даже похожи – разошедшаяся волшебница и нахохлившаяся колдовская тварь. “От такого количества самомнения лопаются, пачкая все вокруг в своих кишках,” – как-то сказал ему Рин, и теперь у него есть вмятина на ухе от чересчур острого крепкого клюва и немного неприятных воспоминаний.
– Не изменит, – он вздохнул. – Как не изменит и тот факт, что мне приходится действовать в предложенных обстоятельствах, из которых выходов бывает, знаешь ли, не так уж и много.
– А лезть в идиотскую дуэль напролом, конечно, лучший из них!
– Я отлично фехтую, – Рин сложил руки на груди и закинул ноги на спинку дивана, прикрывая глаза, – Джаспер – нет.
– Хочешь, чтобы он почаще у тебя учился и это исправил?! Давай ему тогда сразу все расскажем, покажем и домой поедем, чего время терять!
– Я не успел даже меч вытащить…
– Но собирался! – Мири резко остановилась напротив друга и, судя по ее лицу, она едва сдерживалась, чтобы не ткнуть ему в какое-нибудь нежное место здоровой такой шаровой молнией. – Учитывая твою, кхм, специфику…
– Сейчас мы можем или что-то из этого извлечь, или разнести тут все и испоганить себе выходные, убив их на дрессировочную уборку, – Рин сложил ладони в молитвенном жесте, не открывая глаз, – и ты можешь выбрать любой вариант, какой тебе нравится, только сначала расскажи, как у тебя самой дела. Узнала что-нибудь интересное?
– Ничего нового, – в голосе Миримэ отчетливо послышалась досада, – но есть пара идей, завтра проверю их. А, и кстати… – она зеркально сложила руки на груди, – видел, как широко он замахнулся, прежде чем метнуть кинжал?
Рин медленно кивнул, и Мири продолжила:
– Очень долго и очень широко. Настолько…
– Что если так делать, то можно даже поймать в бочину клинок, – закончил Рин за нее, распахивая свои прозревшие только что голубые глаза. – Значит, мне не показалось.
Мири усмехнулась, и это выглядело совсем не как ехидство, а как искренняя гордость.
– Тебе никогда не кажется. Прекрати спрашивать.
– Цена ошибки высоковата, – он потянулся,– кинжалы, в отличие от шаровых молний, имеют паршивое свойство заканчиваться.
– Мы над этим еще поработаем.
Рин серьезно кивнул, одним кошачьим движением поднимаясь с дивана. Болтать с Мири было лучшей частью его дня, болтать с Мири о победах и планах – лучшей частью его жизни, но в ней, кроме уютных гостиных и мягких диванов было еще кое-что, и это кое-что вынудило его выбраться в темные коридоры сегодня.
– Мы и не только над этим еще поработаем, – заверил ее Рин, тихо щелкая дверным замком. Уже на пороге он обернулся к Миримэ через плечо и отсалютовал ей ленивым жестом, разболтанным и таким настоящим. – Доброй ночи, дорогая.
– Доброй ночи, придурок.
Дверь закрылась за ним, оставив волшебницу наедине с роящимися в голове мыслями, амбициозными планами и огоньком надежды, который только предстояло раздуть.
– Эру, слышишь, – Мири вздохнула, глядя в куда-то в пространство перед собой, – прекрати пытаться его клюнуть. Я же терпеть не могу печеную воронятину.
ххх
Рин, несмотря на поздний час, пошел вовсе не в спальню. Понятие доброй ночи у него было специфическое: довольно скоро он, немного поколдовав над вечно заедающим замком тренировочного зала, бесшумной тенью проскользнул внутрь. Ни одна паркетная доска даже не скрипнула, хотя он не приложил к этому почти никаких усилий.
Зал был освещен только звездами и ночными искрами-фонариками, угнездившимися под потолком, наверное, в каждом помещении Академии. Рин привычно их пересчитал, отметив, что в этом году свет какой-то особенно мягкий, будто по заказу… Ночью зал казался похожим на комнату для занятий фехтованием в его родном замке, где все Феррерсы хоть когда-нибудь, но тренировались – кто-то больше, кто-то меньше, и это было приятно, несмотря на то, что по дому Рин не скучал.