– Моя магия даже не подходит, чтобы столько ей драться, – пробормотала Мири, не открывая глаз.
– Все что угодно подходит, чтобы драться. У тебя отлично получается, но скоро это уже не будет нужно, и ты отдохнешь.
– Точно?
Рин погладил ее по волосам.
– Точно, – и вздохнул. – Что ты узнала?
Мири хотелось разреветься в голос, но она сдержалась – в основном потому, что не хотела делать ему еще больнее. Снова сделала глубокий медленный вдох, затем выдох, даже открыла глаза, чтобы казаться дальше от мира ночных грез. И заговорила уже совсем другим тоном, лишь едва заметной дрожью выдающей то, как сильно она была не в форме еще мгновение назад:
– Это не точная копия Башни. Один кусок повторяет сам себя, как если бы кто-то поставил зеркало, но тени каждый раз разные – значит, они все же отделены от стен. Или их нужно контролировать по-разному, или они имеют какую-то свою волю, но они не всегда то же самое, что каменная кладка, ступени и все прочее. А темнота...
– Она разного цвета? – спросил вдруг Рин.
– Цвета? – он не видел, но понял, что Мири нахмурилась.
– Ну, как если бы ты постепенно добавляла воду в краски. Ночь разная, на самом деле, даже если кажется, что вокруг темно, хоть глаз выколи, у нее могут быть полутона – разная густота, разный оттенок – серость или багряный отлив, как над императорским дворцом, помнишь?
– Хм.
– Может быть, так получится понять, где видение истончается? Никто обычно не смотрит туда, где ничего не видно, – у Рина невольно потянулся один уголок губ вверх, и Мири, заражаясь от него этой полуулыбкой, хотя бы перестала так сильно морщить лоб.
– Я подумаю об этом, как только разберусь с лекцией Ривз.
– Не дай ей разобраться с тобой.
– Обязательно.
– И проверь при случае, не тупится ли кинжал. Думаю, уже удастся заметить разницу, если с ним будет что-то не так.
– Я похожа на того, кто без подсказок разбирается в этих железках? Ты путаешь меня с моим братом, – и как бы Мири не было тяжело, способность огрызаться она явно не утратила, – это отвратительно.
– Я ему передам.
– Передай.
– И покажу, как определить, в порядке ли клинок. Давно стоило это сделать.
– Угу.
Они помолчали, прислушиваясь к тому, как гомон голосов, хлопающих дверей, шагов и шорохов в коридоре нарастает. Академия начинала новый день как ни в чем ни бывало, и им нужно было хотя бы попытаться сделать вид, что это касается их тоже. Снова.
Кто-то за дверью крыл последними словами некую Джуд, которая имела неосторожность проткнуть то ли рогом, то ли когтем чей-то конспект по аналитическим теориям метеорологическо-термальных заклинаний из курса прикладной магии. У пострадавшего был довольно богатый запас слов, зато, судя по тому, как вздрогнула несущая стена, не очень много таланта в области переписывания конспектов. Оставалось только пожелать удачи таинственной Джуд – и всем невольным зрителям этой драмы.
– Пора, – голос Мири звучал жалко и невнятно, но Рин все равно ее понял.
– Пора.
Они дошли до двери, поддерживая друг друга, замялись перед порогом, но в коридор вышли уже два совершенно других эльфа – холодно-отстраненных, чуть высокомерных, безупречных и спокойных, как и подобает кому-то вроде них. В таком виде предстать перед лордом Феррерсом было бы все равно невежливо, но для преподавательского состава и ректората Академии, если кто-то из них им встретится – в самый раз.
Рин и Мири переглянулись, не столько проверяя, как выглядят, сколько просто ища друг у друга поддержки. Обменялись немыми кивками, потому что и так все было ясно.
– Удачи, – прошептал Рин одними губами, напоследок сжав плечо Мири покрепче.
Когда она обернулась, в коридоре его уже не было.
ххх
301 год. Императорский дворец и остров Феррерс
Зеркало снова пошло рябью, и Сулой уставилась на него мрачно, почти скептически. Когда на поверхности проступили изящные эльфийские черты, она, не дожидаясь, пока картинка прояснится, гаркнула "Ага, опять ты!" и ударила рукой по столу.
Звякнула ложка в чашке вчерашнего чая, какая-то книга опасно накренилась на самом краю довольно пыльной стопки. Вместо золота проявилась медь, и Фаэлитин по ту сторону зеркала нахмурилась, явно ожидав совсем не такое приветствие.
– А, Литти, – тут же протянула Сулой без тени сожаления, но уже гораздо приветливее, – так ты не этот остроухий...
– Я тоже рада видеть тебя, дорогая. Не хочу даже спрашивать, кто тебя так обрадовал до меня, – Литти хмыкнула, – но, думаю, мне есть, что тебе...
– А зря, – отрезала Сулой.