Теперь же вино в бокале казалось утешением, а стены, в которые Литти надеялась никогда не вернуться – призраками прошлого, безжалостными и родными. Отгородиться от них тонкой стенкой бокала из изящного хрусталя было заманчиво, и она выскользнула в коридор несколько минут назад, чтобы было проще договариваться со этим ноющим чувством в груди.
Академия Золотого Дракона будто заснула, притихла, убаюканная ласковым теплым светом ночников и шелестом страниц. Литти сделала еще глоток и поджала ноги под себя, устраиваясь на подоконнике так, как делала это двадцать лет назад.
И вздрогнула, потому что на плечо ей легла тяжелая когтистая пятерня. Снова так же, как тогда. Будто та, другая жизнь была для них лишь вчера.
– Пойдем, украдем у кого-нибудь из преподавателей чайник и нальем вино в него, – рокочуще предложил бархатный голос дракона у нее над плечом. Сар явно пытался изобразить то, что было бы максимально близко к шепоту. Он грубовато приобнял Литти одной рукой, пока в другой руке держал новую бутылку, только едва-едва начавшую пустеть.
Фаэлитин уткнулась носом в как всегда горячую алую чешую и блаженно зажмурилась, стараясь впитать как можно больше драконьего тепла. Он пах раскаленной пустыней, табаком, каким-то дорогим парфюмом, который предпочитал Сиэс для себя. Почти домом.
– Я скучала, – честно призналась Фаэлитин. – По всем нам.
– Я знаю. Это видно, даже если тебе кажется, что это не так, – и Сар погладил ее по плечу, вкладывая в это простое движение и понимание, и поддержку, и бережную, не заметную на первый взгляд заботу.
– Ты блефуешь, – совершенно без всякого задора заупиралась Литти.
Судя по звуку, с которым поток горячего воздуха коснулся ее щеки, Сар усмехнулся.
– Конечно, – он даже не стал спорить. – Прилежно учусь у лучших.
Литти слабо ткнула его локтем в бок, наверняка не более ощутимо, чем если бы просто погладила по каменным мышцам в чешуйчатой броне.
Сар помолчал немного, а потом кашлянул, не меняя ни вкрадчивого тона, ни положения рук.
– Но иногда я не использую свои знания. Просто чувствую разницу между магией, которая может скинуть тебя на пол со стола, и той, которая собирается тебя убить. Весь кабинет пропах ей насквозь.
“Я видел, как ты рискнула жизнью пацана, а заодно и своей, и теперь делаешь вид, что так и должно было быть, – услышала Фаэлитин в повисшей после этих слов тишине. – Я видел, что ты смотришь на них так, будто стоишь перед зеркалом. Я знаю твою боль”.
В темноте коридора не было никого, кроме них двоих. Остальные препирались о чем-то за дверью кабинета, над какой-то шуткой заливисто хохотала Мири, далеко в недрах Академии кто-то пробежал по ступенькам и окликнул друга, хлопнула тяжелая дверь. А в темном стекле высокого стрельчатого окна отражалась одна очень уставшая эльфийка-библиотекарь, которая не может перевернуть одну единственную страницу – в своей жизни, и алый дракон, мастер меча, у которого вокруг глаз уже начала бледнеть чешуя, выдавая прожитые им годы.
Они встретились взглядами, и Фаэлитин пожала плечами, отвечая так сразу на все.
– По-другому бы не получилось. В конце концов, оно того стоило.
Сар выдохнул облачко пара и дал ему рассеяться прежде, чем задумчиво, непривычно мягко ответил:
– И я горжусь тобой. Ты славно сражаешься, крошка Литти, и я всегда в тебя верил. И в твой огонь.
Она отсалютовала ему бокалом и допила оставшееся одним глотком. Сар прав. Все, что она умела – это пить вино и сражаться, и ей очень нужно постараться никогда об этом не забывать.
ххх
Рин отправил в рот горсть маленьких соленых рыбок-печенек и нехотя сполз со стола в первом ряду, на котором так удобно развалился до этого. Помятый и явно не в лучшей своей форме, он сделал шаг к Сиэсу и даже сейчас двигался изящно и плавно, будто не являлся до конца частью мира живых. Вряд ли он это понимал.
– Говори, – приказал Сиэс мягко – по своим меркам.
Что-то во взгляде Рина заставило его отставить бутылку в сторону и слезть с кафедры, где он сидел, совсем не по-лордски ссутулившись и не заботясь о том, что его идеальный наряд помнется.
Мири, еще минуту назад заливавшаяся смехом из-за глупой шутки про драконов, теперь сопела во сне. Ее будто выключило, едва опасность миновала, и ее мерное дыхание наконец-то звучало умиротворенно.
Теперь братья Феррерсы были почти одного роста, младший брат уступал старшему всего несколько сантиметров – плюс каблуки. На испорченной форме факультета воинов у Рина была кровь – уже не разобрать, чья, вдобавок где-то уже запекшаяся, а где-то блестящая в редких отблесках скупого огня. На манжете рубашки Сиэса подсыхало темное пятно от вина.