А потом вдруг поднырнул под клинок брата, не дав ему опомниться, выхватил из сапога кинжал и ткнул Сиэса рукоятью под ребра.
– Убит, – сказал он спокойно.
Сиэс приготовился было бросить в ответ что-то едкое, уже воздел глаза к потолку, чтобы скорчить раздраженную гримасу, но тут Рин подался к нему еще ближе – и прошептал на ухо несколько слов.
Сиэс вскинул брови и уставился на него так, будто впервые увидел.
– Серьезно?.. Ты?! Миэтиль!
Рин не смог сдержать улыбку.
– Это был первый секрет. Вот второй: в мире есть только одно существо, чья безопасность волнует меня больше своей собственной, – он говорил доверительно, почти мягко, пока отступал назад и менял стойку с той, которой его учили на занятиях, на ту, которую они как-то придумали с мастером Баласаром, промучившись пол ночи. – Я не переживу, если с ним что-то случится.
Сиэс уже вернул себе расслабленное выражение лица и только пожал плечами, спокойно наблюдая за ним:
– Передавай Миримэ привет.
– Это ты, дорогой братец.
И Рин прыгнул, а в прыжке вдруг поменял хват, переложив меч в непривычную противнику руку, этим увеличив зону досягаемости на несколько ладоней.
Сиэс замер, пропуская удар – и от изумления, и от того, что против него обратили знакомый прием, а Рину пришлось в последний момент с раздосадованным шипением останавливать меч, чтобы его не ранить.
– Да что с тобой такое!..
Прядь золотых волос медленно спланировала на пол.
– Я думал… я не… ты… – Рин не мог даже вспомнить, выглядел ли Сиэс когда-нибудь еще таким растерянным. Он опустил клинок и бездумно сделал шаг вперед, глядя на младшего брата изумленными глазами. В них плескалось море.
Рин устало откинул окончательно растрепавшиеся волосы за спину и тоже опустил меч. Застыл, как зеркало.
– Если с тобой что-то случится, то отец вспомнит, что у него есть еще один сын, и все твои обязанности и проблемы станут моими. Это мой самый страшный ночной кошмар, дорогой братец, – он кривовато улыбнулся, – в контексте прочего я намерен помешать ему воплотиться в жизнь. И это был мой финт, если что. Это третий секрет.
Сиэс моргнул, и море в его глазах сменилось стеклом.
Он поднял меч, оживая и горько усмехаясь. И несмотря на все это, он готов был драться дальше – все-таки Сиэс Феррерс был лучшим у себя на курсе, когда учился, а такие вещи не проходят бесследно. Пусть тогда и ходили слухи, что отличной успеваемостью кое-кто обязан вовсе не своим талантам в учебе, а скорее взаимным интересом с одним молодым преподавателем-драконом, все равно.
Его меч замер, будто продолжение ловких рук.
Рин, однако, почему-то медлил, и Сиэс будто впервые заметил, что под глазами у младшего братишки пролегли тени, а в уголке губ запеклась кровь. Теперь было легче понять, почему. Но… самый страшный ночной кошмар? Неужели в его глазах настолько плохо…
Братья Феррерсы стояли друг напротив друга долго-долго, едва дыша. Слов в воздухе повисло так много, что нечего было говорить. Рин первым шевельнулся, чуть наклонил голову к правому плечу:
– Заставь меня думать иначе. Пожалуйста.
В коридоре, который вел к залу, громыхнула дверь, раздалось эхо чьих-то мерных тяжелых шагов.
– Пожалуйста, – повторил он одними губами, перехватывая взгляд брата.
А потом отступил в тень, будто нырнул под завесу струящегося черного шелка, и исчез, просто растворился в воздухе, словно его тут и не было.
И когда мастер Баласар вошел в тренировочный зал, посмеиваясь чему-то своему и неся с собой терпкий запах табака и раскаленной пустыни, Сиэс уже был один. Даже алый форменный жилет с оружейной стойки исчез, и прохладный ночной воздух не пах ни сталью, ни кем-то еще, кроме этого дракона в едва застегнутой рубашке.
Сиэс сощурился и заправил за ухо прядь волос, изящно и с вызовом одновременно:
– А я подумал было, что ты не придешь, – его глаза почти смеялись. – Не люблю, когда меня заставляют ждать.
– Ты всегда потом говоришь, что оно того стоило!
Рин, перелезая через подоконник под прикрытием темноты, поморщился так, будто откусил от лимона, и поспешил скорее убраться подальше, пока не услышал еще что-нибудь против своей воли.
Глава 3
Ранним-ранним утром, задолго до того, как в ночной тьме загорелся светлеющий край горизонта, из леса к Академии потянулся зыбкий серый туман. Рин сидел на подоконнике, свесив ноги с наружней стороны окна и бездумно перекидывая из руки в руку легкий кинжал. В голове было удивительно пусто, зато в груди что-то едва ощутимо тянуло.