Крылья бабочки порхали в моей груди. Тем более, когда я увидел, как его свободная рука прикрывает красиво написанный от руки почерк Поппи. — Он покончил с собой, — сказал Сил едва достаточно громко, чтобы мои уши могли его услышать. Но я это услышал. Я услышал это, и хотя это было почти безмолвное признание, оно было столь же действенным, как крик в большой пещере, эхом отражающийся от стен и пронзающий мое сердце.
Хватка Сила сжала мою еще сильнее.
— Кэл…
"Мой большой брат. Киллиан. Он… я… — Он покачал головой, оборвав свой дрожащий голос, не в силах продолжать. «Мне очень жаль, Сэв. Я не могу… я не могу говорить…
Моя душа болела от этой новости. Мое сердце кричало от боли. Я не мог себе этого представить. Я не мог себе представить, что потеряю Поппи или Иду таким трагическим образом. Я бы не смог этого вынести. Как вам удалось пережить такую потерю?
Сил… Неудивительно, что он был таким потерянным и одиноким.
Я поднесла наши соединенные руки к губам и поцеловала тыльную сторону его руки. Поцеловал непрозрачную татуировку с разбитым сердцем, которая была выгравирована на его коже толстым слоем. чернила. Он не мог закончить то, что пытался сказать. Не смог заставить себя произнести эти слова вслух.
«Мне очень жаль», — сказала я в ответ, мои слова не отражали уровень симпатии, которую я к нему испытывала. Изгнав всю застенчивость на открытый воздух, я приблизился к Силу и положил голову на его широкое плечо. Пока я это делал, его тело было напряженным и напряженным. Но затем он глубоко и тяжело вздохнул и прижался своей головой к моей.
Мы сидели вместе, молча наблюдая, как солнечный свет сияет на озере. У меня никогда такого не было. Если бы кто-то разделил мою боль и был бы так откровенен со мной о своей боли. Но мой желудок упал, когда я подумал о том, что он мне сказал. Его старший брат покончил с собой. Вот почему Сил так разозлился. Такой сломанный внутри. Вот почему-
— Она любила тебя, — сказал Сил, прерывая мои метающиеся мысли. Его мятное дыхание коснулось моей щеки. Он слегка повернул голову, и его губы скользнули по моим волосам. Я закрыла глаза и позволила ощущению его интимного комфорта охватить меня. — Она так тебя любила.
«Она это сделала», — прошептал я, не желая пробивать хрупкий пузырь мира, который мы создали. Я открыл глаза и увидел, как хищная птица кружит над одним из множества маленьких островов озера. «Я скучаю по ней больше, чем могу сказать».
— Я тоже скучаю по нему, — наконец сказал Сил, и я почувствовал, насколько это было по тому, как он растворился в моем боку, как будто он искал любую форму человеческого контакта, страховку от сильного падения, вызванного признанием. Мне было интересно, как долго он шел один, избегая любой поддержки со стороны мира. Я снова придвинулась к нему ближе, так близко, что между нами не было даже дюйма воздуха.
Две сломанные части, ищущие способ почувствовать себя целостными.
— Она оставила тебе целую записную книжку, — сказал Сил. Он сделал паузу, а затем тихо признался: «На старом, выброшенном билете на хоккейный матч у меня осталось семь торопливых слов».
Моя душа разбилась за него. Смерть Поппи уничтожила меня. Но у меня были ответы на вопрос, почему она умерла. Я не сомневался, что она меня обожает; она старалась говорить мне об этом достаточно часто. Мне удалось попрощаться, даже если это прощание в конечном итоге погубило меня.
Сил… У него украли этот жизненно важный момент.
Я услышал, как его дыхание начало сбиваться, и был уверен, что почувствовал, как слеза упала с его щеки и упала мне на лицо. Но мне не хотелось нарушать этот момент. Я знал, что для него это было болезненно.
Это было и для меня.
Сидя в тишине, мы наблюдали, как зимнее солнце начинает закатываться, и тьма окутывает вершины вершин, гоняясь по холмам и распространяясь на озеро перед нами. Звезды пытались проглянуть сквозь пасмурное небо, а луна скрывала свое сияние за густыми неумолимыми облаками.
Я вздрогнула, заходящее солнце забрало тепло зимнего дня и погрузило ночь в горький холод. Сил, должно быть, заметил это, потому что повернул голову, коснулся губами моего уха и сказал: — Нам лучше проникнуть внутрь.
Я кивнул, но несколько мгновений не двигался, не желая вырваться из этого приятного оцепенения, в которое мы впали. Но когда порыв арктического ветра достиг причала, у нас не было выбора.
Выпрямившись, я неохотно выпустил руку Сила и поднялся на ноги. Сил последовал его примеру, взял блокнот Поппи и вернул его мне. Тогда я встретился с ним взглядом. Впервые с тех пор, как мы сели и излили наши взаимные страдания.
В его взгляде было что-то новое. Как будто он видел меня по-другому. Я определенно был им. Исчез неприступный мальчик из пригорода Бостона. А на его месте оказался Кэл Вудс, сломленный мальчик, оплакивавший трагическую смерть своего старшего брата. Несмотря на то, насколько мы были разными на первый взгляд, внутри всего этого мы были родственными душами.