Потому что она была зарыта в землю позади меня. Вечно семнадцать. Возраст, в котором я сейчас. Никогда не стареть. Никогда не светить своим светом. Никогда не делиться своей музыкой.
Травестия, которой мир будет навсегда лишен.
Заброшенные мечты и замерзшие пруды
Сил
Возраст восемнадцать
Массачусетс
« ЭТОГО НЕ ПРОИСХОДИТ » , - СКАЗАЛ Я, ГЛЯДЯ НА МОИХ МАМУ И ПАПУ НА ДИВАНЕ. Я стоял в центре гостиной, кипевший, тело было возбуждено гневом, пока я слушал, что они говорили.
Кусочек вины пытался прорваться в мое сердце, пока я смотрела, как слезы моей мамы текли по ее глазам и скользили по ее щекам, но огонь, заливавший мои вены, сжег эту вспышку раскаяния дотла.
— Сил, пожалуйста… — прошептала мама, протягивая руки, успокаивая. Она передвинулась на край дивана, как будто собиралась подойти ко мне, чтобы утешить меня. Я покачал головой и сделал три шага назад, пока не оказался почти на вершине незажженного камина. Я не хотел ее утешения. Я не хотел ничего из этого. О чем они вообще сейчас думали ?
Мой отец сидел на нашем древнем коричневом диване, стоически, как порядочный юрист, которым он был. Он все еще был одет в форму, «Файнест Массачусетса» пристально смотрел на меня, лицо покраснело, когда мама снова плакала надо мной .
Моя челюсть сжалась так сильно, что мне показалось, что мои кости вот-вот треснут. Мои руки сжались в кулаки, и я боролась с желанием впахнуть их в кирпич камина, о который теперь задевала спина. Но это был мой каждый день в этом адская дыра. В этом доме, полном воспоминаний, которые я больше не хотел оставлять в своем мозгу. Моему отцу надоело латать кулаком дыры, которые я сделал в стенах. Так же, как и меня тошнит от постоянного потока гнева. Но этот гнев никогда не покидал меня. Так что, думаю, мы оба не получили того, чего хотели.
— Ты уходишь, малыш, — сказал папа, и в каждом его слове была властность. Он был человеком немногословным. Он был краток и ожидал, что его приказам будут подчиняться. Все внутри меня кричало, чтобы сказать ему, куда, черт возьми, идти. Его жесткий тон разжигал пламя внутри меня. Я пытался. Я действительно старался сохранять спокойствие. Но я терял это. Как бомба замедленного действия, я чувствовал, что вот-вот взорвусь.
— Сил, нам нужно что-нибудь попробовать, — сказала мама с тонкой мольбой в сломанном голосе. Однажды расстроенная мама сломала меня. Сейчас? Ничего. «Мы говорили с вашим новым терапевтом. Вы окончили среднюю школу в прошлом году. Вы отказались поступить в колледж. Эта поездка может вам помочь. Вернуть вам какую-то цель. Теперь ты просто существуешь. Ни работы, ни направления, ни школы, ни хоккея. Мы разговаривали с тренером Гарварда. Он постоянно тебя проверяет. Он все еще хочет тебя. Он хочет, чтобы ты был в списке на следующий год. Вы можете сделать это. Ты все еще можешь идти…
«Мне плевать на колледж!» Я закричал, прерывая то, что она собиралась сказать. Когда-то я заботился о колледже. Это было все, о чем я думал. Все, о чем я мечтал . Чтобы я мог присоединиться к нему , чтобы мы могли играть бок о бок, как мы всегда планировали…
Мой взгляд невольно упал на массу фотографий на стене над родителями, сидящими на диване. Кадр за кадром, где мы с ним на протяжении многих лет. Играем на стадионах, обнимаем друг друга, улыбаемся на лицах и клюшками в руках, у меня на груди написано «Сборная США». Я даже не знала, как больше улыбаться. Мне казалось странным, что мои лицевые мышцы функционируют таким образом. Я отвела взгляд от этих фотографий — теперь это чертов храм того, что могло бы быть. Я даже не мог смотреть на них. Все они были ложью. Рассказал историю из вымышленной жизни.
Ничего в те дни не было реальным.
— Я не пойду, — сказал я с мрачным предупреждением в голосе. Но мой отец остался невозмутим. Он поднялся на ноги. Когда-то его широкое и высокое телосложение возвышалось надо мной, но теперь мой рост шесть футов четыре дюйма поставил меня на три дюйма выше него, мои широкие плечи и спортивное тело соответствовали его силе и мощи. "Больной никогда не прощу тебя за это, — сплюнула я, тихие крики моей мамы на заднем плане рикошетили от постоянного щита, который я держал вокруг себя. Казалось, ничто не проникло в эти дни.
Папа сунул руки в карманы. «Тогда мне придется с этим жить, малыш».
Я знал, что его решение не изменится.
Я завибрировал на месте, обжигающий жар пронзил меня, словно я был сделан из лавы. Не взглянув на маму, я побежала к двери, хлопнув ее на выходе из дома. Я бросился в свой джип. Мое дыхание превратилось в белый туман, когда оно встретило ледяной холод. На окрестных полях лежал глубокий снег, и мои ботинки промокли насквозь, пока я шел от дома до подъездной дороги. Зима крепко держала Новую Англию в сжатом кулаке.