И тут Мина с удивлением поняла. Не смотря на то, что вид у него был ужасно грязный, от Урсула совсем не воняло. Он пах как … самец?! Но точно не вонял. Оглянувшись на узника, Мина как можно незаметнее принюхалась. Да, в погребе совсем не воняло грязным человеком. Здесь попахивало сыростью, сейчас совсем немного, соломой, бульоном… Мина решила, что сходит с ума, но её нос уверенно говорил, что пока она купалась, запах в помещении изменился. Она и раньше замечала эти нотки леса и … Мускуса? Какой-то пряности? Что-то остро-дикое, дурманящее разум. Пьянящее…Неужели так пахнут все оборотни? Приятно.
Урс смотрел на неё внимательно, как будто читал её мысли, и уголки губ слегка приподнялись, словно в легкой усмешке. Он что опять над ней смеётся?
— Любишь мыться? — Прозвучало вызывающе.
Прежде чем он успел открыть рот, Мина ответила за него.
— Неважно. Сегодня, нравится тебе это или нет, ты искупаешься.
Урсул не стал спорить и кажется, растерялся. Оборотень вдруг задумался: когда он мылся последний раз? После того как он попал к людям, единственной возможностью искупаться для него был дождь. Во время грозы узника иногда оставляли на улице, привязанным к решетке. Это считалось наказанием, и Урсул всячески поддерживал в людях это заблуждение. Делал недовольное лицо, рычал, сопротивлялся, когда его выводили под дождь. Но на самом деле он был счастлив смыть с себя хоть часть пота и пыли. Почувствовав в воздухе приближающееся ненастье, он специально цеплял охранников, швырялся едой и иногда получал свою возможность помыться.
Но самочка говорила о настоящем мытье. Неужели она даст ему теплую воду и мыло? Урс не мог поверить и смотрел вопросительно.
— Ты шутишь, человечка? — Нахмурил он брови. — Издеваешься?
— Человечка? Во-первых, уменя имя есть, и ты его знаешь. Так что будь добр, обращаться ко мне как к равной. А во-вторых, чего бы мне над тобой подшучивать?
— А с чего это вдруг, ты так расщедришься, что дашь мне воды просто помыться?
— Неужели ты думаешь, что мне приятно смотреть на твою чумазую физиономию?
Оборотень замер. Он давно и думать забыл, о своей внешности. Кажется, она смутила его. Урс отвернулся и потрогал свалявшуюся бороду. Мине стало неловко за свои колкие слова. В конце концов, он ведь не виноват, что стал похож на… животное.
— Извини.
Это, тихо сказанное слово, удивило узника больше, чем предложение помыться.
— Так ты не против воды и мыла? Вроде ты в волка превращаешься? Они ведь не кошки, воды не боятся.
Вот чего она не ожидала так тихого смеха. Звук был приятный, совсем не оскорбительный.
— Что смешного? — Теперь очередь растеряться была за Миной.
— Оборотень, который воды боится — это смешно! Представил на минуту… — Он покачал головой и снова захахакал. — Воды боится…! — Смех не прекращался, Урс даже потер глаза, как будто у него выступили слезы.
Мина не прерывала. Она не смеялась, но улыбка тронула сжатые губы. А зверь не такой уж и зверь. Даже забавный.
— Значит, мыться будешь?
— Буду.
— Стричься? Бриться? — Мина сразу решила брать быка за рога.
— Эээээ. Тут сложнее. — Он потрогал волосы на голове.
Девушка решила, что против оголения лица, у оборотней могут быть какие-то свои, клановые табу.
— Что не так?
— Нет глаз на руках. — Он явно развеселился.
— Зачем?
— Без зеркала, только так могу увидеть, что сбривать. И бритвы тоже нет, не положено.
Мина растерялась. Зеркала у неё не было, а без него, на ощупь, узник себе и голову может отрезать.
— Я побрею. — Решила девушка и с раздражением увидела, как его губы расползлись в многозначительной улыбке.
— Сможешь? Рука не дрогнет? — Поддел Урсул.
— Не дрогнет. Я каждый день брила своего дядю. Он был стареньким и последнее время у него сильно тряслись руки. Так что опыт у меня есть. Можешь спокойно доверить мне свои прекрасные локоны.
— Голову тоже решила мне побрить? — Испугался Урс.
— Нет, оставлю то, что не свалялось. Извини, но расчесать твои волосы невозможно. Даже выпрямляющий отвар не поможет, слишком запушено.
— Прямо сейчас мыться? — Смирился со своей участью оборотень.
— Вода не нагрелась. Сначала поедим.
Каша получилась просто объедение. Косточка разварилась на славу и в крупе попадались крохотные кусочки мяса. Урс совсем отвык от ложки, и держать изящную ручку было неудобно. Дома, столовые приборы были намного массивнее, чем у этих сушеных коротышек, и зачерпнуть можно было так, что одной ложкой набьешь полный рот. А этой палочкой бросаешь, бросаешь… Он недовольно повертел в руках оловянную ложку. Жизнь той, была длинной и насыщенной. Отлитый на передней стороне неброский рисунок из витых листьев, почти истерся от мытья и рук хозяев. Метал, был с выщербинами и погнут, словно она попала под колеса телеги. В другой раз, есть такой, он бы побрезговал. И откуда она достала эту убогую штукенцию? Урс исподлобья посмотрел на девушку, аппетитно уплетающую кашу. У неё в руках была примерно такая же калека, но даже еще более неудачливая сестра его ложки. У прибора Мины отсутствовало пол ручки. А она ела, не кривилась и даже поглядывала на принесенную посуду с гордостью. Урсул не стал обижать девушку и постарался изобразить на лице радость.