Раз в год я выступал на совещании руководства правоохранительных структур, участвовавших в работе по обеспечению безопасности на объектах компании. Рассказывал о наших результатах, проблемах, перспективах. Говорил о сложностях, где мы ожидаем помощи от специальных служб. Самая большая сложность — охрана наших растянутых коммуникаций. Десятков тысяч километров труб, линий электропередач, тысяч взрыво- и пожароопасных резервуаров.
Например, когда пункты приема металлолома стали принимать промышленный лом цветных металлов, началась настоящая беда. Люди рубили провода, находящиеся под напряжением. И так погибали по 10–15 человек в год! На региональном уровне мы закрывали эти «пункты», — прокуроры требовали открывать. Решали «через Москву».
Таких проблем была тьма. В частности, постоянная угроза терактов. Мы ведь, по существу, абсолютно беззащитны. Десяток боевиков с гранатометами — и нет НПЗ. Частная охрана? Смешно. С пистолетиками против автоматов. Значит — милиция, ФСБ. Они и работали во всех критических точках.
Участники совещаний — судя по погонам, высокопоставленные офицеры, человек 100–150 — задавали вопросы, говорили о тех проблемах, которые, по их мнению, должно решить руководство компании.
Надо заметить, вопросы безопасности на таких объектах, как наши, — проблема огромной технологической и организационной сложности. Так что мне хватало своих проблем, чтобы еще «заморачиваться» чисто правоохранительными задачами.
Конечно, «на местах» до нашего прихода ситуация была иной. Начальник цеха, директор завода, руководитель НГДУ[77], живущие в каком-нибудь поселке, абсолютно беззащитны, но и взять с них особенно нечего. Нефть из трубы не вынешь, наши «железки» никому, кроме нас, не нужны. Большой ошибкой в свое время (1993–1994 годы) стала практика передачи руководителям таких подразделений полномочий по распоряжению продукцией. Им отдали квоты для обмена на товары народного потребления, для расчетов с подрядчиками и по налогам с местными властями.
Вот здесь и началось! Квоту отнять можно. Можно заставить заключить договор с липовой фирмой, можно поставить некачественные товары и заставить их принять… Теряли 30 % продукции!
Но с этим я разобрался легко. Отнял все эти полномочия, перевел всех на бюджет и предложил всем «авторитетным людям» приходить с «вопросами» ко мне лично. Никто не пришел.
Мои безопасники говорили, что опасно. Но я не очень верил. Я же не один. Система. На мое место встал бы другой. Такой же.
Если бы мы с ними играли в какие-то общие игры или играли бы сами, боясь из-за этого втягивать милицию, может, и решились бы. А так — нет.
Дальше «наложил мораторий» на выплату всех долгов подрядчикам и поручил юристам оспорить те из них, которые казались сомнительными. Здесь начались скандалы. Пытались даже наложить арест на нашу продукцию.
Тогда я приказал покупать продукцию у наших подразделений еще на скважине (так называемая «скважинная жидкость»). Ее «арестовать» невозможно, так как «Транснефть» в таком виде, конечно, продукцию не принимает, а установки по выделению из скважинной жидкости нефти — мои. И к покупателю, ЮКОСу, претензий не предъявишь. Долги-то не у ЮКОСа!
Пошли судебные процессы, где появилась возможность отделить «зерна от плевел» (реальные долги от бандитских). Обиженных тоже хватало.
Кого-то, может быть, обидели зря. Потом разобрались. Вся «бодяга» длилась до 2002 года, но основное сделали к 2000 году.
Почему мы смогли легко решить проблему с бандитами? К слову, в основном на наших объектах «сидели» чеченские группировки, хотя и других хватало. Почему этого не сделали наши предшественники? Ведь контакты с федеральными органами были и у них.
Ответ комплексный:
— время было другое, и у власти были иные приоритеты;
— прежние руководители привычно побаивались (чисто физически) бандитов, ведь все они родом из этих городков и поселков (даже часть чеченцев родом из Сибири).
И, наконец, самое важное: пока компания была государственной, там имелось множество «темных уголков», куда не хотелось допускать милицию. Наличные деньги, зарплаты, не учтенные в тарифной сетке, и т. п. Это не «воровство» и не «налоги». Просто руководитель должен был платить нормальные деньги своим людям, должен был иметь возможность рассчитываться, минуя часто неработающую банковскую систему, а будучи скованным урегулированием, не мог этого делать легально.
77
Предприятие или его структурное подразделение, занимающееся добычей и перекачкой сырой нефти и газа до узла коммерческого учета. —