Теперь уже, с учетом всего произошедшего потом, мне совершенно понятно, что он видел в этом подвешенном и нерешенном вопросе механизм удержания всех на коротком поводке. Через год началось преследование Ходорковского и ЮКОСа. И осенью 2004 года мне стало абсолютно ясно, что все это звенья одной цепи, что это были не спонтанные действия и ошибки, включая посадку Ходорковского, что в действиях Путина была логика. Она же включала закрытие политического пространства для независимой политики. Я считаю, что его действия были преднамеренными, что он понимал, какие последствия может иметь предложенный Ходорковским закон… С моей точки зрения, позитивные для страны и для бизнес-сообщества, но с его точки зрения — негативные. Считайте, что свою стратегию относительно олигархов он тогда сформулировал: держать их на крючке, чтобы дернуться не могли, чтобы всегда были обязанными и всегда были плохими.
Конечно, он боялся больших денег, боялся, что они могут поддержать другие политические силы, что они могут оказаться неуправляемыми, а неуправляемые люди с большими деньгами — это для него большая опасность.
2002-й стал очень удачным годом для ЮКОСа. Таким же обещал быть и 2003-й, который начался с переговоров о слиянии ЮКОСа и «Сибнефть».
МБХ: 2002–2003 годы стали годами начала разведки и освоения Восточной Сибири (Якутия, Эвенкия), выхода в Казахстан и в акваторию Черного моря, начала проектирования мощностей комплексного освоения нефтегазовых месторождений той самой Восточной Сибири и Арктики. Мы запустили в работу три новых научных центра (два — в Москве и один — в Томске), два центра переподготовки кадров (тоже в Москве и Томске). Да много чего еще.
Горько вспоминать, как сшибли на взлете. Не меня — прекрасную производственную компанию.
Глава 13
При Путине
Михаил Ходорковский
В какой-то момент мне показалось, что я недооценил Путина
Мое ретроспективное восприятие Путина сейчас искажено многолетним противостоянием. Тем не менее попробую сохранить объективность.
В 1999 году я, не слишком активно, возражал против назначения Путина. Причина была даже не в его кагэбэшном прошлом, а в очевидном отсутствии управленческих навыков. Я был уверен, что на этапе построения институтов государства такой человек не годится.
Я знал, что Ельцин уйдет, знал, что Путина назначат. Однако решение Ельцина мной не оспаривалось. Я полагал — ему виднее. Ему действительно было уже тяжело. После отставки я был у Ельцина в гостях, поскольку относился к нему и к его жене Наине Ельциной «лично» — и очень хорошо. Как они ко мне — не знаю.
Впервые я встретился с Путиным уже после его назначения премьер-министром. До назначения мы не пересекались вовсе. По-моему, до этого с ним общался Невзлин, и, говорят, взаимное общение не очень сложилось…
Первое впечатление о Путине мне сложно теперь отделить от последующих событий, но ничего особенного ни тогда, ни сейчас я в нем не вижу. Обычный, нормальный человек, на которого наложило серьезный отпечаток воспитание — и дворовое, и по месту службы: никому не верит, кроме «своих». «Своим», впрочем, думаю, тоже не очень, но больше, чем всем остальным. Приверженец «теории заговора», умеет слушать и подстраиваться под собеседника, легко учится, но, в отличие от Ельцина, втискивает чужую точку зрения в свою внутреннюю модель. Не согласующееся с его моделью — отсекает. Иногда у него появляется недоумение от слишком очевидных разногласий его модели с реальной действительностью. Он это видит, но подавляет в себе сомнения, встраивая в конце концов то, что встраивается, и забывая прочее. Птолемей так достраивал геоцентрическую модель солнечной системы, вместо того чтобы перейти к гелиоцентрической.
Я честно пытался помочь Путину в работе по выстраиванию системы регулирования промышленности на законодательном и аппаратном уровнях. Более того, в какой-то момент мне показалось, что я недооценил Путина как человека демократических убеждений, когда в одном узком, но крайне влиятельном кругу общественно-государственных деятелей весьма консервативного толка он заявил, что страна — гораздо больше, чем государство, и работать надо именно в интересах страны.
Я, несомненно, видел, чем заняты приближенные его круга, но ошибочно полагал, что подобные издержки неизбежны в переходный период.
Перелом
Точкой перелома для меня стал санаторий «Русь»[98]. Я, в отличие от Леонида, не очень напрягся от самого факта, что администрация решила забрать его себе, но полагал, что они должны были попросить, а не отнимать.
98
Санаторий в г. Сочи на Черном море, который достался ЮКОСу вместе с ВНК. Санаторий предназначался для отдыха рабочих и сотрудников компании. Затем его экспроприировала администрация президента Путина. —