Увы, чтобы губить свою душу – у нас находится время. Нет только времени, чтобы спасать её. Гибнуть готовы хоть 24 часа в сутки, спасаться – никогда. Мы плохие купцы. Мы дешево ценим свою душу. Как часто, прожив честную трудовую жизнь, став известными и уважаемыми личностями, не стяжав навыка молитвы, поста, исповедания, церковной жизни, люди лишают себя последнего праздника и будущей награды.
Конечно, для вас, Иван Кириллович, возможно, покажется странным, что мы можем еще успеть наверстать то, что было упущено за долгие годы, прошедшие под знаком материалистического мировоззрения. Считаю, что сделать это еще не поздно. Потому что из притчи Спасителя о работниках в, получивших одинаковую плату от хозяина, хотя одни из них были призваны на работу в ранние часы дня, другие – под конец дня, видим, что Господь не только не отвергает приходящих к Нему в позднее время жизни, но и готов дать им, если искренне раскаются, одинаковую награду с теми, которые служили Ему с ранней поры жизни.
Вот и я решил для себя: пусть себе бежит и бежит время, пусть спешат за ним молодые, а мне пора подумать о вечности. Наверстывать то, что не успел за суетой. Сделать это можно через обретение навыка молитвы, через пост и исповедь.
У пожилых людей достаточно времени для духовной работы. Надо понять себя, помолиться, очиститься, побелеть совестью, как белеют с годами волосы. А если сказать попроще, то нам надо провести переоценку ценностей и приоритетов, которые, вроде бы, уже крепко-накрепко вошли в наши кровь и плоть.
Я, например, сам себе сказал: «Если ты, Леонид, до сих пор ничего не сделал для спасения своей души, займись этим хотя бы теперь». И понимаете, Иван Кириллович, постепенно ощутил в себе непонятную радость. Возможно, здесь уместны слова апостола Павла: «Посему мы не унываем, но если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется».
И здесь-то, как мне приходится постоянно убеждаться, начинается самая настоящая непримиримая борьба. Ощущение того, что ты стремишься к Вечности, где времени больше не будет, на деле жутковатое. Но постепенно я начал успокаиваться, как бы приходить в чувство. Для меня религия – это встреча с Богом. И не только с Ним, а, скорее всего, встреча с самим собой. Это – вроде новой жизни, в которой моя душа ищет новое живое содержание, которого мне никто не даст в этом мире.
Я словно исповедался перед вами, Иван Кириллович. За краткими моими словами – годы общения со священниками, со старцами, груды перечитанных и переосмысленных книг. Из всего познанного я поведал вам самое главное – конечную
цель всех поисков. Это – бессмертие души, это – вечная жизнь вне времени и пространства. Скажем себе с надеждой и страхом: «Завтра умрем на земле и родимся или на небесах, или в аду».
Да поможет вам Бог!
Многая лета вам, Иван Кириллович!
Низкий поклон от младшего старшему.»
Отправив это письмо, я стал ждать ответа. Он пришел месяца два спустя. Получив на почте бандероль, я вскрыл ее. Сначала увидел новую книгу Ивана Кирилловича. Она – о последних днях жизни писателя Максима Горького. Листки письма на бумаге в линейку разворачивал с нескрываемым волнением. Честно говоря, побаивался разгрома: зачем бывший вмешивается в устоявшуюся десятилетиями жизнь своего давнего преподавателя?
Начинаю читать письмо.
«… Ошарашили, ошеломили вы меня письмом вашим, обрадовали и повергли в смятение. Ничего подобного тому, что вы сообщили, мне никто никогда не писал. Не припомню и того, чтобы кто-нибудь заговорил со мной о спасении души. Тема эта, как мне казалось, напрочь ушла из нашей жизни. Но ваше потрясающей искренности письмо свидетельствует: она жива!
Спасибо вам за благую весть!»
После прочтения этой части письма у меня отлегло от сердца. Иван Кириллович понял меня, дал подобающую оценку моим мыслям и действиям! Читаю дальше.
«… Лет 70-75 тому назад, наслушавшись заволжских кержаков, я всерьез решил уйти из мира, стать отшельником и даже подобрал в ближайшем болоте подходящее место для скита или кельи. Довольно долго, лет до 15-16, я соблюдал посты, молился, посещал церковь святого Макария, которая стояла на левом берегу Керженца, километров 5-6 выше села Покровское, родины Бориса Корнилова. По преданию, от этого места святой Макарий спустился на камешке вниз по Керженцу и основал у впадения Керженца в Волгу знаменитый Макарьевский монастырь.