Мы ещё плакали, когда на сцену вышел директор труппы и объявил: «Дамы и господа, а теперь, для поднятия настроения, мы предлагаем вам небольшой комический финал».
Эта часть спектакля длилась совсем недолго, всего минут десять. На сцену вышли два актёра в странной одежде – точнее, в лохмотьях. Их звали Чиччо и Джиджетто. Они стали без всякой причины оскорблять друг друга, пинались, падали, роняли стулья. Чиччо иногда катался по земле, делая вид, что рвёт на себе волосы, и выл, как собака. Джиджетто брызгал ему водой в лицо из резинового цветка в петлице пиджака. Я подумала, что так же глупо ведут себя клоуны в цирке, и это меня опечалило. Но эти двое были очень смешными, и публика хохотала во всё горло, поскольку цирка жители Портосальво тоже никогда не видели. Потом и я немного посмеялась.
В общем, представление прошло чудесно. На лавках дона Джулио не осталось ни единого свободного места. Даже если бы кто-нибудь предложил заплатить золотом за каждый килограмм своего веса, ему бы некуда было пристроиться. Многим вообще пришлось сидеть на стене сада Джузеппе Сасси, что в глубине площади. Явились все жители Портосальво. А вот из отдыхающих не пришёл никто, потому что, по их мнению (которое мне передала мама, так что я не знаю, почему они так думают), «Друзья Фесписа» – просто компания бродяг, нищих и попрошаек, которые даже играть не умеют, а потому ставят одни лишь душераздирающие мелодрамы, подходящие только для людей невежественных. Она не хотела, чтобы я туда шла. К счастью, я настояла, и она всё-таки разрешила. Спектакль мне понравился, хотя он и правда оказался душераздирающим. Но это не недостаток.
Я очень хотела бы пойти в театр вместе с Ирен. Для неё это было бы впервые. Но оглядев зал, я её не увидела. Кто знает, может, она придёт сегодня вечером. Или, может, её не отпускают: например, если отец считает, что все комедии аморальны и не годятся для серьёзной девушки. На самом деле, я не знаю, откуда в Карлетто проявилась такая строгость. Раньше они не особенно задумывались о моральном облике Ирен.
Тильда, естественно, тоже не пришла. Последние пару дней она стала слишком уж нервной и кидается на всех, как гадюка. Должно быть, Джорджо так ей до сих пор и не написал. Она даже пыталась убедить Зиру не ходить на спектакль, говорила, что не такое уж это и культурное событие. И эта дурочка Зира почти дала себя уговорить. К счастью, вмешалась Форика, которая в конце концов и победила. Наследницы тоже не было – тем хуже для них. Я, если только смогу, сегодня вечером схожу ещё раз (и наплевать, что я уже знаю и эту историю, и чем она заканчивается). А потом завтра, на новый спектакль, и послезавтра, и каждый вечер, пока эта труппа не уедет с Серпентарии.
Глава четвертая
Из летнего дневника Лалаги Пау
5 августа
«Отрезанная рука» понравилась мне вчера даже больше. Я снова боялась, но по-другому, потому что уже знала сюжет и происходящее на сцене не стало для меня таким страшным сюрпризом, как в первый раз. Зная, что пьеса кончится плохо, я не питала надежды на счастливый финал, но очень жалела бедняжку Рашель.
Я загрустила ещё и потому, что в театре была Ирен. Направляясь к своему месту, я прошла совсем близко от неё, но она сделала вид, что меня не видит. Аузилия заметила это и забросала меня вопросами, ответов на которые я не знаю.
Ещё она очень злилась на Зиру и Форику, потому что вчера утром они решили пересказать ей в подробностях весь сюжет пьесы (возможно, из-за печальной концовки её даже можно назвать трагедией), испортив добрую половину удовольствия. Аузилия сказала, что в следующий раз своими руками отрежет язык тому, кто осмелится открыть рот.
На первом представлении она присутствовать не смогла, потому что накрывала на стол и мыла посуду: служанки договорились, что будут посещать театр по очереди, чтобы на время ужина дома всегда кто-то был, иначе мама вообще запретит им ходить. Аузилии и Баиндже выпал второй вечер, поэтому остальным трём женщинам пришлось помалкивать.
Тильда и на сей раз не захотела прийти, хотя я всеми силами пытался её убедить. Она считает, что эта труппа играет хуже дрессированных собачек, а весь их театр – не более чем цирк-шапито. «Откуда ты знаешь? Взгляни хотя бы разок», – уговаривала я, но она ни в какую: ушла с Наследницей на набережную слушать, как парни играют на гитарах.