– Куда ломишься, скудный ты приток!?
– Люди, – только и ответил он на чудовищное оскорбление.
– Они-то что? Приснились что ли?
– Рядом могут быть. Дарёные земли близко.
– По что тогда шумим и мчимся? Тихонько надо. Стой ты наконец!
– Шумишь – ты. Шевелись, покуда одну не оставил.
От боли и возмущение у Мелины перехватило дыхание. Завтрак зашевелился в желудке и пополз к горлу. Эльфийка поспешно сглотнула кислый ком и стиснула челюсть до треска в зубах.
Пытка скачкой показалась Мелине бесконечной. Она вся покрылась испариной, уже давно не разбирала дороги, в ушах стоял гул, перед глазами мелькали цветные мошки. Всё ниже пупка онемело, но стоило лошади набрести на очередную яму, плоть прорезала мука. Когда казалось, что страдания никогда не кончатся, шаг пошёл ровнее. Блики лучей, пробивавшихся сквозь голые ветви, сменились ровным светом. Мелина трясущейся рукой утёрла краем платка пот и напряглась, чтобы выйти из забытия. Впереди, насколько охватывало глаз, не было видно ни деревца. Они миновали Тысячелетний лес.
На просторе лошади прибавили ходу. Ни всадники, ни багаж будто больше не тяготили их. Ветер без стеснений гулял в открытом поле. Сухая прошлогодняя трава стелилась длинными космами. Взгляд, привыкший к зелени лесов и полей, замер на горизонте, где вырисовывался неровный горных хребет с белыми прожилками снега. Сырой весенний воздух красил гряду в тёмно-серый цвет.
– Думал, привал перед выходом из лесу сделать, – Лоэн жевал сухарь на ходу. Из-за ушей жеребца Алиет жадно вглядывалась в непривычный пейзаж, – Но ты бы не полезла обратно в седло. Терпи до динодинов.
Мелина с трудом оторвалась от захватывающей дух картины.
– Остановись, злодей. Я слезу, пешком пойду.
– Успеешь. Граница рядом. И люди тоже.
– Нету их тут. Погляди – поле голое. Люди наш дом терзают, а здесь некого по стенам развешивать.
– Терпи. К вечеру у динолинов будем.
Мелина резко дёрнула удила. Конь под ней жалобно заржал, попятился, заплясал на месте.
– Что творишь, дура? – зарычал Лоэн, – Хорошо не опрокинулся на тебя!
Пока эльф разворачивал на скаку коня, пока возвращался к сбрендившей попутчице, та уже перекинула ногу через мешки и лошадиный круп. Она навалилась животом на седло и медленно поползла вниз. Носки прохудившихся сапог тянулись к земле, всё тело жаждало очутиться на твёрдой почве. Наконец, Мелина спустилась, ноги свело судорогой. Она едва не рухнула от усталости и боли, но ухватилась за стремя и устояла.
– Ма! – воскликнула Алиет и хотела было спрыгнуть с седла, но Лоэн сгрёб её за шиворот и усадил на место.
Кузнец поймал узду обиженного эльфийкой жеребца. Предложил остатки сухаря в знак примирения, погладил по чёлке. Конь недовольно фыркал, но угощение принял. Мелина сделала шаг, другой, чтобы размяться. Бёдра скрипели, тело гудело, словно долго лежало в неудобной позе.
– Лезь в седло, – не глядя в сторону эльфийки, сказал Лоэн.
– Нет.
– Полезай. Боком поедешь!
– Больше не могу. Смилуйся. Позволь пешей пойти. Нет больше мочи.
Эльфийка подняла голову и заглянула в глаза Лоэна в надежде на милость, но в колючей тьме ничего не оказалось. «Что за нечистый дух», – зашипела она. Озябшие пальцы впились в юбку и потащили её вверх. Слой за слоем являлись на белый свет и на суд скудного притока, пока наконец не показалась исподнее. Прилипший к телу, побуревший от пота и крови, ситец прискорбно трепетала подолом на ветру. Обычно стыдливая и обходительная Мелина нынче с гордостью стояла посреди поля, задрав юбки до груди. Казалось, если это не возымеет действия, она и не такое сотворит. Лоэн сдался. Он отвел глаза, скривившись не то отвращения, не то жалости. Алиет воспользовалась замешательством и выскользнула из-под руки. Проворно, как белка, цепляясь за штанину эльфа, она скоро благополучно спустилась с седла.
– Ма, холодно! Заболеешь, ма! – Алиет цеплялась за юбки и тащила их вниз.