Пока завязывалась сухая беседа, динолинский отряд вскрывал бочонки, разматывал свёртки и сносил добытое в пролесок. Скоро на сухой траве заиграл огонёк, его накормили валежником и обрубками, а потом покрыли сковородой. Динолин с красным хохолком выудил из кармана на кожаном ремне крошечный нож и принялся ковырять им шмат сала. Отхваченные ломтики тут же отправлялись шкворчать на раскалённый блин. Другой ящер размешивал в ступке из воды и щепотки муки тесто, затем ловко заворачивал в него какой-то длинный картофель, нарезанный кружочками. и отправлял следом за салом. Алиет долго наблюдала за процессом, вцепившись в древару эльфийской матери, но любопытство взяло верх. Скоро она уже сидела с ящерами и пробовала сырую сладкую картошку. Когда подрумянились белые бока, каждому отмерили добротную порцию. Мелина получила глубокую деревянную миску с истекающими ароматным жиром жаренными шариками. Динолины принялись подцеплять ногтями каждый и окунать в густо исходившую паром юшку. Они забрасывали горячие шарики в рот, ухали и шипели, но продолжали пиршество. Голод скребся в желудке эльфийки уже много часов, теперь же совсем разлютовался. Мелина потянула крайний комочек, подула на него и отправила в рот. Эльфийка старалась двигаться как можно медленнее, чтобы ящеры не сочли её оголодавшей дикаркой, но тесто блаженно захрустело на зубах, обнажая непривычно сладкую мякоть печённого картофеля. Не успела Мелина опомниться, как умяла половину порции несмотря на то, что обожгла язык и губы. Она виновато огляделась, но динолины не обращали на неё внимания, лишь хрустели шариками, да отфыркивались. Алиет от них не отставала, да так, что измазала в жире щёки и нос. После сытного завтрака усталость обволокла эльфийку липкими щупальцами. Как только повозка мягко закачалась по камням, Мелина погрузилась в глубокий целительный сон.
К вечеру караван нагнал динолин, что провожал Лоэна, и лошади пошли скорее. Ночами останавливались в лесах, днями напролёт ехали к медленно растущим горам, динолины иногда шипели что-то между собой, а гостей в счёт не брали. Так к ряду минуло несколько суток. Сколько точно – ещё в Тысячелетнем лесу сбилась эльфийка со счёта и решила более его не вести. День ото дня каменная дорога становилась шире и чаще застучали по ней колёса, зацокали копыта случайных прохожих. Поселения возникали тут и там, как грибы после дождя. Мир вокруг оживал на глазах. Скрывать названных гостей в повозке становилось сложнее, ибо каждый встречный норовил хоть парой слов перекинуться с предводителем отряда. Он отвечал спокойно, явно уверенный, что тайна в повозке не доставит неприятностей. И был прав. Алиет сидела смирно по велению эльфийской матери, хоть и поедала скука детский разум, а Мелина сидела тихо, как рыба в пруду от того, что до конца не доверяла ящерам. Эти в древарах вроде мирные, трапезу делят, кров дают, а у тех, что рядом околачиваются невесть что под цветастыми перьями. Но всплывал в такие мгновения в памяти староста Энон. Тот тоже лидерам всё подсобить рвался, а как нужда пришла, так их кровинушку на край света свезти собирался. И казались уже все динолины коварными, зло затевающими и на верную смерть невинных ведущими. Прижимала Мелина к сердцу дитя и молила Духов о милости хотя бы для крохи-лидера.
Одним вечером, не отличимым от всех прочих, повозка остановилась. Эльфийка по привычке решила, что настало время ночного привала, но динолины не спешили ослаблять завязки полога. Они долго переговаривались с незнакомцем, потом началась возня: заскрипела кожа, зазвенел металл. Динолин с красным хохолком стянул с повозки один бочонок, затем другой. Невидимая работа кипела, а в сердце Мелины плескалось волнение. Неужто приехали? Уже совсем скоро придётся кланяться королю, а она и кланяться-то не обучена. Алиет чувствовала материнское беспокойство и не могла усидеть на месте с надеждой заглядывала то в лицо ящера, то в Мелинино. Спустя столько дней наконец началось что-то невообразимо интересное! Повозка медленно пустела, но ни сигнальных труб, ни хлопочущих слуг не появлялось. Если бы Мелина что-то ещё знала о королевских приёмах, то обязательно обратила на это внимание. Волнение сменилось беспокойством. Неужели динолины не едут во дворец? Они всего лишь торгаши, что ездят от города к городу, а случайно пойманный лидер станет самым ценным товаром в повозке. Страх загнанного зверя заклокотал внутри.