Привычные к горной круче яки двигались медленно, но основательно. Мягкий размашистый ход укачивал, мимо за спиной мерцали светлячки домов, путь обещал быть долгим, но Мелина снова не смела сомкнуть глаз. Она всё смотрела в затылок низкорослого динолина, что вёз Алиет, опасаясь лишний раз упустить их из виду. Вдруг ящеру ведут их в ловушку? Вдруг за очередным поворотом дороги скрывается засада или губительная стрела? Но Алиет раскачивалась на лавке горного яка и совсем не беспокоилась. Любопытство в очередной раз оказалось сильнее страха.
Скоро огни поселения остались позади, а дорога стала забирать вверх. Низкорослые кряжистые деревья поначалу обступали узкую тропу, но быстро сдались, сменившись неказистым колючим кустарником. Яки общипывали его на ходу, сонно помахивая длинными конскими хвостами. Духи подобрались к середине небосклона, когда скалы придвинулись к дороге с обеих сторон, нависли над ней плотной стеной. В расщелине жалобно завыл ветер и понёсся навстречу путникам. Он трепал траву на древарах, забирался под одежду и свирепо рвал её. Мелина больше не могла следить за дочкой. Эльфийка склонилась перед хозяином гор в попытке укрыться от его гостеприимства.
Дорога резко пошла вверх и стала петлять. Яки засеменили по узким ступеням. Их мохнатые бока едва протискивались среди камня. Свет померк. Даже священное сияние Духов не проникало в бездну Зубов Мира. Редкая звезда достигала здесь взора путника. Копыта глухо стучали по камню, дыхание могучей груди с шелестом вырывалось из ноздрей, в бочках плескалось и перекатывалось, где-то вдали едва уловимо звенел колокольчик. Мелина раскачивалась на мягкой лавке в полной тьме, горячие бока мохнатой коровы грели так давно озябшие ноги в прохудившихся сапогах, что эльфийка уже позабыла, каково чувствовать пальцы. Она привалилась к свёртку и скрылась от ярости ветра. Ещё с Лоэном она научилась дремать в седле, а на мягкой лавке не заметила, как уснула.
___________________
Казалось, она продрогла до костей. Ни древар, ни проверенный временем эльфийский тулуп не спасали от горного ветра, озверело метавшего в лицо колючую крупу. Мелина тяжело, точно похмельная, подняла отяжелевшие веки. Глаза резанула боль. Бледный свет и плотная дымка окутали мир. Эльфийка закрылась от пытки рукавом. Мучительно щурилась и моргала до тех пор, пока резь не стихла. Сквозь рвущуюся на ветру сухую траву древара она увидела путь По – левый бок яка распростёрлась бездна, а справа он тёрся мешками об отвесную гладкую стену. Эльфийка вскрикнула и метнулась к скале, скамья покачнулась, но удержалась на месте, связанная и утяжелённая со всех сторон. Зверь учуял беспокойство и мотнул головой, сильнее раскачивая сидушку. Но верёвка под подбородком не дала тяжёлой голове размаху, а тихий звон колокольчика тянул вперед. Як тут же позабыл о неурядице и смиренно продолжил путь. За спиной послышался голос. Мелина едва дыша обернулась. Позади сквозь пелену белых мошек ещё виднелось узкое горло скалы, что прежде укрывало путников от непогоды. Динолин, что ехал всего на одного яка позади что-то кричал и бесстрашно размахивал руками, но ветер уносил смысл. «Не чую!», – надрывала эльфийка глотку, но как бы не старался динолин, слуха его слова не достигали. Признавшись, что не расслышит ценных советов, Мелина решила справляться сама. Она отчаянно вцепилась в мешки и при каждом шаге, что качал лавку, молила Духов о милости.
В очередной раз усомнилась она в мудрости динолинов. Лоэн говорил, что к ящерам потребно попасть между весенними лавинами и осенним снегом. Теперь же зима будто и не заканчивалась на вершинах Зубов Мира. Вьюга лютовала, как в самых холодный день в году. Неужто динолины настолько спешат на поклон к королю, что, рискуя жизнью, поехали по метели? Или коварные хладнокровные ящеры решили-таки избавиться от лишнего груза, от того и Алиет с ней не посадили, и лавка так отчаянно раскачивается. Гнев жаром захлестнули дух, отчаянье брызнуло слезами из глаз. Эльфийка подалась вперед, вплела пальцы в жёсткую чёрную шерсть, припорошённую коркой снега, прижалась всем телом к зверю.
– Знаю, бычок, не поймёшь меня, не услышишь. Но молю тебя, миленький, не губи сиротку, не обижай.
Як с маской смерти на лице и прислушиваться к незнакомой речи не стал, всё брёл, раскаиваясь, по узкому заснеженному карнизу в любой миг рискуя сорваться в пропасть.