– Травить вздумала и меня, и дитё! Ноги жжёт калёным железом, аж искры из глаз сыплются!
Главарь оглядел развернувшуюся в доме сцену – мычащая от боли эльфийка, заходящаяся в кашле девочка, застывшая с черпаком динолица и пары терпкого горячего вина, клубящиеся над полом.
– Тхосен сэм?* – спросил он.
Динолица грациозно кивнула, будто поклонилась королю.
– Саруша тебя лечит. Она врачует морозные болезни дольше, чем король горного края восседает на троне, а нынешний король правит дольше всех прежних. Хочешь сохранить все части тела, что тебе даровали Духи, делай, что говорят.
– Так не ящерицы мы! Говорит, мол, кожу сбросить должны, а эльфы-то кожу не сбрасывают.
– Мороз и с эльфов шкуру дерёт. Принимайте всё, что даёт Саруша, и не сомневайтесь в её мудрости. Однажды она спасла от морозной гнили руку принцессы Фариши, а скольким воинам жизнь сохранила – не перечесть.
Боль бурлила в ступнях и крючила пальцы, застилая разум. Вопреки эльфийским возможностям, Мелину уже грезила, как живьём сдерёт с себя кожу, лишь бы унять боль. Саруша же поднесла ещё одну чашку горячего вина. Хоть и страшилась Мелина, что динолины не больно-то разбираются в эльфийской сути, но, зажмурившись, залпом осушила её. Напиток показался крутым кипятком, он в миг опалил язык и горло. Боль во рту ненадолго отвлекла от ломоты в ногах
– Скоро станет легче. Если будет невмоготу, Саруша даст маковой росы, но от неё до следующего вечера не оправишься, – динолин заглянул под одеяло, – Право, с таким увечьем лучше остаться здесь до полного излечения.
– Дочку одну не отпущу.
– Морозная гниль – дело серьёзное. От неё и могучие умирают. Завтра отравленная гнилью кровь потечёт по телу, а врачеватель станет её изгонять. Этот час лучше провести в постели.
– Полмира прошла и без ваших врачевателей, а у порога не сдюжу? Уж как-то подсоблю дочке до короля добраться. Сами же обещались, что тут уж рукой до замка подать.
– Лечение только началось, Саруша сделает всё, что в её силах, но выздоровление будет не лёгким.
– Накормить да в баньке попарить – иного лечения эльфам и не потребно. Уж завтра хоть спляшу, хоть станцую, только попросите.
От одного упоминания необходимости снова выходить в холод боль в ступнях запульсировала. Ломота прокатывалась по костям до самого пупка и проступила испариной на спине. Мелина уже была не в силах сдерживать стоны. Алиет бросилась ей на шею.
– Ма, хош подую? Или поцелую, тогда точно-точно всё пройдёт, хощь?
Но эльфейка мягко и уверенно отстранила девочку. Нечего молодому сердцу чужую боль забирать, ещё своё отболеть успеет. Мелина откинулась на одеяло и, закусив кулак, решила думать только о воздухе со сладко-терпким запахом. Как он на вдохе распирает грудь и с каждым выдохом уносит боль. Как тогда, когда в муках на свет являлись дети, когда не стало младшенького, когда доченька за одну ночь повзрослела, приняв то решение, о котором Мелина и помыслить боялась. Тело трясло, жгло жаром, но Мелина дышала. Дышала. Дышала.
___________________
На восходе к чёрному пику выдвинулась обедневшая колонна. Всего-то главарь отряда, динолин с красным хохолком, лекарка, эльфийка с ребёнком, все верхом, да три гружённых яка. Под копытами могучих зверей хрустела снежная корка. Лучи утреннего солнца выкрасили её так, будто Духи Неба всю ночь трудились, смешивали спелые ягоды с жирными сливками и щедро умащивали вершины. Также, как всё утро Саруша умащивала вспухшие ноги Мелины мёдом, что пчёлы собирали с особых горных деревьев. Динолица уверяла, что средства лучше от морозной гнили, ожогов и гнойных ран ещё ни один динолин не придумал. И без волшебного мёда нещадно гореть ступни перестали ещё ночью, но встать на них теперь не представлялось возможным – темнеющая кожа, отёком натянутая до предела, саднила и грозилась разорваться от неосторожного движения. Мало Мелине было стёртых в кровь ляжек, теперь ещё и эта напасть. Саруша уговаривала подопечную остаться в деревне до выздоровления, ведь на вершину можно взобраться только пешему, но эльфийка и слышать не хотела. Твердила, если нужно будет, на коленях в замок поползёт, но дитя не бросит. Главарю было не досуг уговаривать эльфийку, он торопился взобраться в замок. К чему такая спешка – пояснять тоже не собирался, лишь просил поторапливаться.